А еще мне стал сниться Сашка. Опять.

И в реальности, когда я уже стряхнула сон с кончиков пальцев, глаза порой обманываются, наткнувшись в толпе на кого-то, кто кажется знакомым. В груди что-то судорожно дергается, потом вспоминаю.

---

-Ну подумай, как такое может быть?

-Пойми, Дайм, я все это знаю. Я знаю, что сны бывают разными. Я знаю про фазы сна, про управляемые сны... Но бывают сны, которыми невозможно управлять. Они лежат значительно глубже, и чтобы их увидеть, нужно нырять глубоко-глубоко. И там уже нет возможности вдохнуть воздух реальности - тебе приходится дышать воздухом сна, который пропитает всего тебя своим ядом и бредом. И из этих снов так трудно вырваться - куда проще остаться в них навсегда.

Тем более, если дышать сном долго, он примет тебя за своего, за одного из постоянных жителей мира сна...

---

Проснулась сегодня около полуночи... или вчера? Вчера, до полуночи оставалось несколько минут. Проснулась с отчетливым желанием, переходящим в жестчайшее требование к себе немедленно найти старенький Чайф и послушать "В твоем парадном...". Встала, героически сменив пододеяльное тепло на холод и шероховатости истертого паркета под босыми ногами, добралась до шкафчика с кассетами. На той кассете, где всегда был "Давай вернемся" оказались, почему-то Cranberries.

Задумавшись, я дошла до кухни и потянула из пачки давидовину. Стереть эту песню я не могла. Ну никак. Особенно под Клюкву. И, в конце концов, нашла ее в одном из сборников.

После прослушивания заснула с чувством выполненного долга, как убитая.

---

Утро взорвалось солнцем, и синим чистейшим оттенком небосвода, и яркой, вызолоченной зеленью свежей после вчерашнего дождя листвы. Лучи рисовали по холсту травы свои яркие абстракции, чайник брыкал крышкой, шины несущих своих хозяев к трудовым свершениям авто шуршали по влажному еще асфальту, совершенно не ко времени включившийся магнитофон заключил меня в плен голоса Милен Фармер. Запахи, целая паутина запахов, носящихся по дому и залетающих с улицы - кофе, трава, бензинные нотки, чьи-то духи, ваниль, лаванда, мандарины, что-то еще...

Легкая дрожь внутри, что-то с душевными струнами - дрожат и бьются, наверное, я опять слишком сильно закрутила колки, - постоянно ощущение разрыва, будто вот-вот лопнут. А, впрочем, пустое - так бывает всегда, когда ты уезжаешь из города, становится труднее тебя чувствовать.

Глаза бродят по строчками, знакомым и привычным, ясный язык Фейхтвангера - "История Маргариты Каринтской, безобразной герцогини Маульташ", невероятно давно не брала ее в руки. Строчки и мысли можно чередовать с глотками кофе, с тонкой вязью сигаретного дыма, или, отвлекаясь, с внезапным блеском солнца в окне дома напротив или с движением ветвей дерева от ветра...

Матушка привезла еще ворох книг - забытый мною дома вариант "Бури"; "Те, кто уходит из Омеласа", "Человек, который был Четвергом", "Пир Бабетты" - тонкие старенькие книжечки, изданные "Иностранкой".

Одним словом, утро. И, похоже, доброе.

---

Ну, почти уложилась. Осталось последняя пара дел, между которыми я делаю миниатюрные перерывчики и ныряю в сеть.

Оставляю следы в чужих дневниках.

Разглядываю свое зафиксированное настроение за день.

Смотрю, где ты.

Приглядываю за Эндиным настроением.

Брожу по протоптанным розовыми словами тропинкам.

Смотрю на японские и персидские миниатюры в странном, но интереснейшем дневнике - чтобы поддерживать такой дневник на нужном уровне долго нужна будет масса усилий; впрочем, какой же мирок выживет без усилий со стороны творца?

Тихое настроение. И опять вернулась улыбка. Вот только ругает меня кто-то по страшному, если верить приметам, потому что уши и щеки горят, как ненормальные. Хотя, может быть, у меня просто температура?

Завтра меня здесь не будет. И послезавтра, наверное тоже. По крайней мере утром. Может быть появлюсь днем-вечером четверга, но не исключаю и возможности неявки. Буду решать опять свалившиеся семейные проблемы. Так что звените, если соскучитесь - днем на мобилку, вечером домой. Ну и я позвеню, как без этого.

Скоро будет вечер и прогулка по городу или лесу... И сплетающиеся голоса, так, как хотелось днем.

---

Воспоминание навеялось комментом Стороноя...

А на юго-западе было хорошо. Тишина висела над домом, и через ее кокон меня не достигали шум и зловоние Ленинского. Маленький домик, чуть-чуть усовершенствованная хрущобка. Комплекс этих домиков строился для сотрудников РАН и их семей. Этажом ниже жила пара индийцев, Раджан и Тари, студенты Лумумбы - чудная эмоциональная пара.

Последний этаж. Деревья перед окном - пара кленов, несколько лип, березы, ель. Чистенькая однушка с раритетной, тяжелой дубовой мебелью. Разваленный диван, застеленный моим покрывалом, вычурный буфет, который я приспособила под книги, шкаф, несколько стульев, истертый ковер на полу; кухня с такой же как в моем доме старой газовой плитой и такой же типовой мебелью...

Если подойти к окну, то за растущими возле самого дома деревьями был небольшой искусственный прудик, а дальше начинался Тропаревский парк. В дальнем углу обзора маячил вечный ЦДТ, но в туман его не было видно.

Меня лечила тишина и свежий воздух, лечило одиночество, утренний кофе, втиснутый в рамки ярко-желтой керамики.

За окнами жили белки. Точнее, они жили в Тропаревке, но по утрам приходили за вечной продовольственной данью поближе к людям, и я могла наблюдать танец трех или четырех зверюг по деревьям.

Еще там ухали совы и на березу перед окном прилетал сокол - то ли перед охотой, то ли уже на послеобеденную сиесту.

Дни были сонными, иногда жаркими, иногда холодными, порой - дождливыми, и я в первый раз оценила прелесть возможности открывать настежь окна зимой, чтобы впустить в дом живой, промороженный воздух улиц. Я повесила за окном кормушку, вырезанную из молочного пакета, и вскоре мое окно стало местом постоянного паломничества снегирей и синиц.

Внутри дней были книги и паззлы, музыка, кофе и примитивные домашние дела.

А осталась... Любовь к этим домиками и к этому месту, в которое я, похоже, никогда уже не смогу вернуться. Потому что вскорости их должны сломать.

---

Женские заморочки и капризы гораздо сложнее выдерживать после пары бессонных ночей, гостей, работы и прочих радостей жизни...

---

Очень хочется в лес, окунуться в синеватые сумерки и запах, в живые токи энергии, в ощущения... Побродить меж деревьев, прикасаясь ладонью то к листу, то к морщинистой коже-коре, посидеть на плотине, ежась от сырости, вплетая в тяжелый воздух огненную легкость табачного дыма...

И разговора, что вился бы между пальцами, дуэта голосов, диалога душ...

---

Синее небо, Господи, это когда у Тебя хорошее настроение?

Надя, 3 кл.



Если принять за основу то, что устами младенца глаголет истина, то можно сделать вывод, что депрессуем вместе и поотдельности не только мы, но и небесное божество. По крайней мере, при виде Москвы депрессия его накатывает с невероятной силой...

---

"ПОРАЖЕНИЕ"

О Поражение, мое Поражение, одиночество и отчужденность,

Ты мне дороже тысяч и тысяч побед,

Слаще для сердца, чем вся слава мира.

О Поражение, мое Поражение, познание себя и вызов.

В тебе я вижу, что я еще молод, и легок мой шаг,

И я избегну ловушки вянущих лавров.

В тебе я нашел умение испытывать счастье наедине с собою.

В тебе я нашел радость отверженного и презренного всеми.

О Поражение, мое Поражение, блистающий меч и щит,

В твоих глазах я прочел:

Взойти на трон - значит продаться в рабство,

Быть понятым - значит стать вровень со всеми,

А быть осознанным - значит достигнуть предела

И спелым яблоком пасть на потребу толпе.

О Поражение, мое Поражение, смелый мой спутник,

Только ты станешь внимать моим песням, слезам, молчанью,

Только ты мне расскажешь о взмахе крыльев,

О нетерпении морей,

О горах, горящих в ночи,

Только ты взойдешь на вершину крутой, скалистой души.

О Поражение, мое Поражение, бессмертная моя храбрость,

Мы с тобой засмеемся с грозой заодно,

Мы с тобой похороним все, что умерло в нас,

И встанем под солнцем, исполнясь волей,

Вселяя страх.



Джебран Халиль Джебран

---

Единственная вещь, которая радует этим летом неизменно - оттенок листвы. Темный, насыщенный, листья чисты от постоянных дождей. Пушистые лапы лиственниц еще темнее, и только на кончиках веток - ярко зеленые точки молодой хвои.

Дождь... Сегодня в очередной раз пробираясь меж сочащихся, казалось бы, из самого воздуха капель, вспомнила "Хромую судьбу" и Город, где постоянно шел дождь.



-Это все дожди, - сказал Голем. - Мы дышим водой. Но мы не рыбы, мы либо умрем, либо уйдем отсюда. - Он серьезно и печально глядел на Виктора.

-А дождь будет падать на пустой город, размывая мостовые, сочиться сквозь гнилые крыши... Потом смоет все, растворит город в первобытной земле, но не остановится, а будет падать и падать...

-Апокалипсис, -- проговорил Виктор, чтобы что-нибудь сказать.

-Да, апокалипсис... Будет падать и падать, а потом земля напитается, и взойдет новый посев, каких раньше не бывало, и не будет плевел среди сплошных злаков. Но не будет и нас, чтобы насладиться новой вселенной.(с)

---

Тепло и тишина... Свежий ветерок гуляет по комнате, заглянув в гости с улицы. Серый, серый туманный сумрак, и туман то и дело норовит из подобия окутавшего город облака стать дождем, чтобы ближе приникнуть к земле. Туман размывает контуры домов, даже ближних, не говоря уже о тех, что стоят вдалеке. Туман искажает цвета и звуки, обманывает зрение, подсовывая неверные данные о расстояниях.

С самого начала я плела шнур из тумана и запаха кофе - впрочем, они льнули бы друг к другу и без моей помощи. Кофе из желтой кружки на подоконнике кухонного окна, за которым царит белесая муть... Улыбка по губам...

---

Postscriptum

Andersdenkende смотрит дневник "Пыльная антресоль"

Shellir смотрит туда же

И туда же заглядывает Elindor

Представилось, как мы толпимся над ветхой бумажной тетрадью, толкаясь и мешая друг другу

---

Вечер. Офис. Дневные лампы не дают понять, что творится на улице.

Улыбку так и не удалось согнать с губ, да и бог с ней, в общем-то, пусть живет.

Тем более, что мы с ней друг другу не мешаем.

Совсем скоро я отсюда сбегу - в принципе, делать уже нечего, но не хочется выбираться из покойного кресла и прерывать приятнейшую авалонскую беседу.

Скоро я буду ловить ветер за крылья и смотреть, как он играет с моими волосами. Скоро будет вечерний путь, с книжкой и банкой какого-нибудь энергетика.

Вечер...

Внутри вечера кружатся образы, и выбрав один из них я прикасаюсь теплой ладонью к небритой щеке: "Доброго и теплого тебе вечера, любовь моя..."

Ухватив другой образ за краешек рукава, я тихонько дуну в его ухо: "Не грусти, Ангел. Я до сих пор не совсем верю, что ты есть в моей жизни".

И, вырвавшись из этого вихря и оседлав ветер, исчезнуть на целую ночь, чтобы вернуться сюда.

Бай.

---

Идея голосования принадлежит kolich-y, равно как и сама фотка

Вопрос: По-вашему мнению, на этой картинке

1. Восход		0	(0%)
2. Закат		13	(54.17%)
3. Полдень		10	(41.67%)
4. Полночь		1	(4.17%)
Всего:		24

---

Нелирическое отступление

Хорошо, что я смогла это пережить. Что из той черной ямы, в которую я упала отчасти под давлением событий, отчасти под влиянием собственной сколонности к самокопанию и богатейшей фантазии, все таки была лазейка наружу.

---

Почему то мне кажется, что я знаю существо, одевшее маску Maman Brigitte...

---

"Где ты был, ядовитый змей?" (с)

Это просто с ума можно сойти! Точнее, сойти в тот момент, когда попытаешься понять, почему в сетку судьбы и в жизненную ткань то или иное событие, происшествие, тот или иной человек вплетаются в строго определенный момент времени и, видимо, в строго регламентированных обстоятельствах?

Почему меня дернуло с Омой в Измайловский лес 15 апреля того лохматого года, и, главное, почему меня туда понесло еще и 22-го?

Как я ухитрилась ни разу не пересечься ни с Брандом, ни с Блэйзом на Бородинских игрищах?

А главное - тот момент, от которого хочется ныть и плакать, как ребенок, которому уже полдня не дают любимую погремушку, - главное: почему только сейчас, а не раньше? Где тебя черти носили, с твоей рыжиной в волосах, сумасшедшинками на донышке глаз, с твоими рисунками и "Зимовьем", камуфляжными шмотками, диском на сумке, неразобранной к середине лета новогодней елочкой и гаданием по красным курткам? Со свечами, рунами, ароматическими палочками, всякими бирюльками, завешанным всякой разностью холодильником, фэнтези, анимешками и прочим, прочим, прочим... Всего так много...

Я не капризничаю, я только думаю - почему лишь сейчас?

---

Среди чудесных вещей есть и завуалированная газель:

Божественная Тонкость, скрытая обычным состоянием Я,

указывающая на Состояния тех, кто знает.

Не имея средств объяснить свои восприятия другим,

они могут лишь указывать на них всякому,

кто стал ощущать нечто подобное...



Мухйи-ад-дин Ибн Араби: Толкователь желаний.

---

По и-мейлу сегодня летят сказки - арабские и африканские, про султана, который вместе со всеми своими подданными напился воды из колодца безумия, о змеином властителе, о пери и джиннах и сбежавших душах, выдержки из "Города Мертвых" и из охоты на Какомицли, поражая меня сюжетными ходами и яркостью, и тем, как они сплетаются между собой...