Я иду на запах огня, свет воды и тепло земли
Скинув туфли и подобрав под себя ноги, развернув плечи и выпрямившись струной, надев на лицо невозмутимую маску неподвижности черт, бездельничаю, комфортно разместившись в офисном кресле. Ноздри щекочет запах свежесваренного кофе, вазочку с миниатюрными зефирками и пузатую рюмку с Хеннеси я предусмотрительно расположила в пределах досягаемости.
Дела на сегодня закончились. Конечно, всегда есть шанс, что на стол накидает вечным офисным ветром еще десяток другой перелетных бумажек, но, по ощущениям, у меня есть все шансы побездельничать часа три, то есть аккурат до конца рабочего дня.
Чуть закинув голову, из под полуприкрытых век скольжу глазами по нехитрой офисной обстановке, по вороху безделушек со всего мира, обживавших мой рабочий стол в течение нескольких лет, по фотографиям и непритязательным канцелярским принадлежностям, по пестрым окошкам на мониторе.
Впрочем, глаза пока и вовсе можно закрыть. И плавно, неспешно, грациозно потянуться мыслью сначала к дому, чтобы ощутить, что зверь спит сном праведных, а домовые не шалят, и к Музе, чтобы поймать тень головной боли и усталости.
Домовая шушера, устрашенная вчерашней головомойкой (слыхано ли дело - распуститься настолько, чтобы пускать домой дурные сны?) сегодня стерегла изголовья так ответственно, что я совсем не помню снов.
Хочется уже окунуться в ветренный октябрьский вечер, в ранние индиговые сумерки, в тихий разговор, почувствовать прикосновение теплых пальцев к запястью, ненадолго поддаться гипнотическому мельканию городских огней...
Хочется попасть в лес в конце недели, ближе к полнолунию, поймать ощущение "шерсти дыбом" от той активности, которую развивает лес собираясь на покой в предвкушении зимы, поводить ладонью по липовой и дубовой коре, побродить, постоянно слыша вокруг выставленных в эскорт сопровождающих-шуршунчиков, и любопытных и равнодушных в одно и то же время; встряхнуться, вбирая в себя отстраненность глядящих свысока старых деревьев и пропитываясь непередаваемым осенним запахом, в котором смешались ноты умирающей травы, листьев, ослабевших и замерзших на ветру, земли, что так часто и глубоко дышит сейчас, перед тем, как потерять дыхание в ледяном плену, острую приятную ноту тления и - бес его знает почему - чуть ощутимый нюанс каких-то сухофруктов.
Дела на сегодня закончились. Конечно, всегда есть шанс, что на стол накидает вечным офисным ветром еще десяток другой перелетных бумажек, но, по ощущениям, у меня есть все шансы побездельничать часа три, то есть аккурат до конца рабочего дня.
Чуть закинув голову, из под полуприкрытых век скольжу глазами по нехитрой офисной обстановке, по вороху безделушек со всего мира, обживавших мой рабочий стол в течение нескольких лет, по фотографиям и непритязательным канцелярским принадлежностям, по пестрым окошкам на мониторе.
Впрочем, глаза пока и вовсе можно закрыть. И плавно, неспешно, грациозно потянуться мыслью сначала к дому, чтобы ощутить, что зверь спит сном праведных, а домовые не шалят, и к Музе, чтобы поймать тень головной боли и усталости.
Домовая шушера, устрашенная вчерашней головомойкой (слыхано ли дело - распуститься настолько, чтобы пускать домой дурные сны?) сегодня стерегла изголовья так ответственно, что я совсем не помню снов.
Хочется уже окунуться в ветренный октябрьский вечер, в ранние индиговые сумерки, в тихий разговор, почувствовать прикосновение теплых пальцев к запястью, ненадолго поддаться гипнотическому мельканию городских огней...
Хочется попасть в лес в конце недели, ближе к полнолунию, поймать ощущение "шерсти дыбом" от той активности, которую развивает лес собираясь на покой в предвкушении зимы, поводить ладонью по липовой и дубовой коре, побродить, постоянно слыша вокруг выставленных в эскорт сопровождающих-шуршунчиков, и любопытных и равнодушных в одно и то же время; встряхнуться, вбирая в себя отстраненность глядящих свысока старых деревьев и пропитываясь непередаваемым осенним запахом, в котором смешались ноты умирающей травы, листьев, ослабевших и замерзших на ветру, земли, что так часто и глубоко дышит сейчас, перед тем, как потерять дыхание в ледяном плену, острую приятную ноту тления и - бес его знает почему - чуть ощутимый нюанс каких-то сухофруктов.