Хазишаркань...

...ассоциируется с песками и свободными одеждами, с синими узорчатыми каймами на ткани, с какими-то караванами нездешних животных, небом - почти белым безо всякого намека на облака, зноем и дрожащим над землей маревом, башенками, покрытыми мелкой невнятной резьбой, острым запахом незнакомых пряностей - тревожащим и сладким; с гортанно звучащими голосами и узкогорлыми кувшинами с водой, вином и медом...

... с толчеей и мускусным запахом, с шальными глазами убегающего вора, голосами людей и животных, тонкими шелками, чернобархатным небом с незнакомыми рисунками звезд.

---

Оглядев судорожными глазами стол, заваленный бумагами, на секунду смежить веки и мысленно нажать на паузу, так, чтобы офисные дела замерли и ненадолго перестали касаться меня.

Тихонько улыбнуться и сварить себе кофе из личных запасов, глядя, как смешивается вода с истертой в порошок плотью кофейных зерен, как поднимается тонкая бежевая пенка, как пар, взлетая, разносит невероятный аромат жгуче-черного бальзама.

Сполоснуть и высушить чашку, расписанную красными и рыжими лилиями по бордовому фону - я покупала эти чашки зимой, когда не хватало тепла и солнца.

Отодвинуть подальше бумаги, перья, карандаши прочие "орудия производства". Сделав первый глоток, пробежаться глазами по любимым страничкам, написать нежно-скучальный и-мэйл, между строчек которого прозвучит мой смех и мелькнет желтый взгляд; заглянуть к Энди, чтобы поймать за кончик крыла стремительно летящий образ улыбки и зеленоватых глаз; пройдясь по Озону выяснить, что заказ так и не скомплектован (ну и ладно - зряплата все равно на той неделе); скорчить серьезную мордочку, проходясь по тропинкам розовых слонов; сунуть любопытный нос поочередно во все три почтовых ящика - и, как обычно, не найти ничего сильно любопытного; тонкими линиями наметить на чистом листе бумаги несколько образов; спрятать в рукав на будущее шрам-цветок, цветущий на тонкой женской коже и еще раз скользнуть мыслями к теплым, янтарным радужкам и выгоревшим ресницам.

И сделать последний глоток кофе из чашечки, ощущая на кончике языка крупинки гущи.

---

Опять ничего не получилось - я решительно не выспалась, толком не отдохнула и прочая, и прочая, и прочая, а дел много, и как с собой бороться, чтобы одолеть эти дела не только в полном объеме, но еще и достаточно эффектно - пока не решила.

Благо, вспугнутая вчерашними погремушками и трещотками ливня жара пока не возвратилась в город, поэтому сегодняшним утром можно было просто наслаждаться легкими прикосновениями ладошек прохлады к щекам и запястьям.

Около восьми утра мы встретились и изящно расшаркались с головной болью, чтобы идти дальше по этому дню рука об руку - к великому моему сожалению, сегодня нам было по пути.



Почти дойдя до работы вспомнила, что в холодильнике валяется мороженое, про которое я измудрилась забыть - что совершенно на меня не похоже.

---

Можно вскричать "Ура!" и вскинуть в воздух чепчик - ибо я завершила все рабочие дела и уже можно потихоньку (чтоб никто не заметил) собираться и, оседлав дежурное помело, лететь к домашним радостям.



Так странно... В последнее время хочется не работать, а спешить домой. Конечно, это можно списать на утомленность, но я и сама в это не верю.



Нахватавшись у Энди дурных манер, поеду сегодня домой на троллейбусе -чтобы спокойно устроиться с книжкой у окна и, поглядывая на мокрый асфальт и рваные края облаков, наблюдать как неторопливо ленивый рогатый поглощает расстояние между работой и домом, и поджидать момента, когда я снова смогу цокнуть каблуками о серую шкуру города.



Вечер звенит в душе тысячью серебряных струн, бубенчиками, привязанными к гриве ветра, щекочет скулы шорохом листвы - божественный долгожданный Вечер, одним своим прикосновением выманивающий наружу мою улыбку...



Улетаю с ветром...

---

Встретилось... опять

Абсурд разрастается, как фатальный желтоцвет в черноземе сердца, мозга и ощущений...

Я хочу идти к безумию и его звездам, к его белым лунным солнцам, его далекому эху, его отрывистому лаю румяных собак. Цветущие острова окружают ледяное озеро. Там птицы гнездятся в перьях ветра, и неподвижная золотая жаба грызет угол пространства, и клюв цапли широко

раскрывается в радостное ничто, и муха застывает в дрожащем солнечном

луче. В мягком расширении сознания слышится слабое тик-так спокойной

смерти сумасшедших. Я слышу его, слышу отчетливо

(с)

---

На улице играют друг с другом жемчужно серые плоскости туч и измороси, город забрызган дождем и обласкан свежестью ветра. Запах дождя забрался в офис и, тревожа меня, не дает сосредоточиться на делах.

Запах дождя... я так долго ждала его... Даже в снах я все чаще ухожу к октябрьским лунам, дождям и туманам, к исхлестанным ливням озерам и мокрой траве, к первому нестойкому снегу и острому ветру. Осени...

Сегодня несколько раз попались на глаза записи о том, что человек вечно чем-то недоволен - зимой хочет тепла, летом дождя, во время дождей - ясного неба. Улыбка, улыбка... так часто бывает - вот только я почти весь год кручу на пальцы, как локоны, свои грезы об осени, желтой шуршащей листве, тревожной тусклой луне, дождях и ветре, что вот-вот принесет с севера первые звездочки снега.

Город умыт дождем, и его краски стали ярче и четче на фоне серо-голубого неба...

---

Похоже, Энди может радоваться - список постоянщиков больше не будет мозолить ей глаза...

А мне не понравилось...

---

Я всегда любила исчезать. Растворяться в сумерках, исчезать в толпе, сливаться с тишиной.

Наверное, срабатывала потребность хотя бы на несколько дней остаться в одиночестве, наедине с самой собой, отдохнуть от своих масок, от искренности и неискренности, от радостей и неприязни, от чужих слов, от своих реакций - словом, от людей вообще и от общения с ними в частности.

Были люди, которые совершенно спокойно переносили мои исчезновения. К примеру, Птица Ксю до сих пор философски относится к тому, что я могу встретиться с ней за чашечкой кофе, поболтать о делах и не о делах, расплатиться, улыбнуться как обычно и исчезнуть на полгода.

Были те, кого приводило в бешенство исчезновение даже на день.



Когда ехала сегодня на работу, вспоминала одну сценку, разыгравшуюся в свое время на осеннем бульваре, усыпанном желтыми листьями, под стремительно темнеющим, пронзительно-синим сентябрьским небом, в сыроватой пелене вечернего тумана, где стояли двое, говоря глазами, и, минут через двадцать рыжая леди развернулась на высоких каблуках, улыбнувшись напоследок, и, подкинув на ладони округлое, теплое "Пока!", растворилась в осенних сумерках - я до сих пор часто вижу эту сценку во сне, но уже не своими глазами, а со стороны, чуть сверху, будто наблюдаю все это с ветвей старой липы, которая там растет.

Одиночество как правило дарит спокойствие и возможность трезво и не торопясь все обдумать. Иногда достаточно прогуляться в лес, дойти до плотины и усесться там с сигаретой, наблюдая за игрой света на поверхности воды.

Иногда - подальше, на денек в другой город.

Совсем редко - найти в дальнем углу ящика три средних размеров ключа и на несколько дней уехать в один старый загородный дом, отсыпаться в "слепой" комнате на втором этаже.

Но, в принципе, это не важно - в такие моменты просто хочется чтобы меня оставили в покое.



Если я думала, что ухожу ненадолго - я просто говорила "Пока!"

Если я уходила навсегда, я честно предупреждала - я не вернусь. И из этого правила до некоторых пор не было исключений - ни к чему затягивать процесс, который можно завершить всего одним движением.

Я вернулась всего один раз - после того, как пообещала обратное. Я не жалею - пусть это останется исключением, что подтвердит точность правила. Наверное, я просто ошиблась еще тогда, когда решила, что мне нужно уйти.

Но сейчас уже не важно. Я вернулась.

---

Серые глаза - рассвет,

Пароходная сирена,

Дождь, разлука, серый след

За винтом бегущей пены.



Черные глаза - жара,

В море сонных звезд скольженье,

И у борта до утра

Поцелуев отраженье.



Синие глаза - луна,

Вальса белое молчанье,

Ежедневная стена

Неизбежного прощанья.



Карие глаза - песок,

Осень, волчья степь, охота,

Скачка, вся на волосок

От паденья и полета.



Нет, я не судья для них,

Просто без суждений вздорных

Я четырежды должник

Синих, серых, карих, черных.



Как четыре стороны

Одного того же света,

Я люблю - в том нет вины -

Все четыре этих цвета.

(с) Р.К.





И как всегда немного жаль, что только серые, синие, карие и черные...

---

Наверное, для Бранда и Блэйза...

Хочется назвать это: "Воин, борющийся с Фемидой"

Хотя, конечно, Фемидой это существо можно окрестить с большой натяжкой :-)

---

Вместо своих привычных духов - легких, острых и отстраненно-холодных Картье, закуталась сегодня в тепло-мускусное янтарное покрывало Black Suede, в запах, с которым связано столько воспоминаний...

Может быть поэтому мне так странно и нервно...

---

Небо, задернутое кружевом легких облаков, тонко-бирюзовое, изменчивое, вызолоченные солнцем запыленные кроны деревьев, так и не встреченный дождь, голоса на улице, другие голоса - в коробке - обиталище говорящих голов, ворс ковра под босыми пятками, кофе со сливками, шумящий чайник, свежий ветерок, залетевший в окно, чтобы погладить меня по волосам, запах черешни и шоколада, прохлада воды на скулах - утро выходило из звуков из образов, как когда-то очень давно вышла из пенной прибойной волны на песчаный пляж Крита прекрасная сероглазая леди.

Холодным взглядом - в своего двойника в зеркале, внимательно изучая себя сегодняшнюю. И снова рисовать поверх своего лица маску, обводя глаза коричневым, придавая губам дневной насмешливый очерк, убеждая скулы чуть порозоветь - заставить меня румяниться естественным путем может только мороз.



И в очередной раз обругать себя за склонность к сопереживанию и излишнюю эмоциональность: ну нельзя, право же, читая книгу, настолько отчетливо представить себе эмоции, ощущения человека, который потерял любимую, что с трудом справиться с готовыми брызнуть слезами.

Справиться, но сохранить отпечаток на настроении...

---

"Вечер." - шепчешь самой себе, скользув взглядом по часам.

Вечер и, теоретически, совсем скоро у меня будет ежевечерний побег из офиса.

И очень хочется прогуляться пешком, вооружившись баночкой чего-нибудь энергонесущего, закрыв глаза на жар асфальта и марево, одеялом накрывшее Город, и проделать путь в туннелях подземки, и с открытой платформы скользнуть под зеленое, воздушное крыло леса, чтобы кончиками пальцев почуять и его усталость от зноя, вдохнуть остатков его свежести, прикоснувшись к коре ощутить пульс его жизни, щиколотками понять путаницу трав и - может быть - дойти до плотины и взглянуть на игру солнечных бликов на поверхности пруда.



Я гуляла по твоим записям, пользуясь тем, что ты уже выбрался из сети, по самым старым, откуда-то из самого начала, и наткнулась на ту, что была сделана в день рождения твоей сестры. Улыбнулась - немножко умиротворенно, немножко печально... ты ведь опять оказался прав - это тоже прошло. И очень захотелось попросить прощения за тот мой срыв на странной, неосвещенной, заставленной всяким барахлом кухоньке в Ясенево, когда мы чертили пальцами на запыленном стекле, за которым цвел огнями ночной Город, и когда я содрала в кровь руки о раму, волнуясь о том, о чем не следовало волноваться еще тогда.

Время - песок, текущий сквозь пальцы, и уносящий с собой многое... многое... За исключением тех самых "маленьких драгоценностей", что мы успеваем выудить из песка прежде, чем они упадут в жадный зев пустобрюхой вечности.

---

Немного усталости, добавленной в кофе - в только что сваренный тосканский кофе, чуть горчащий, но освежающий.

Немного воспоминаний, которые я вместе с кусочком тростникового сахара размешаю миниатюрной ложечкой.

Слова... Ну при чем тут слова, право? Если только чужие, вышедшие из под чьего-нибудь пера и уже не единожды прочитанные - и мною, и не мной.

Усталость и воспоминания, испробованные на вкус, уже не оставят меня - будут иногда отступать, но вернутся, непременно вернутся - я даже, наверное, попробую как-нибудь уцепиться за них, но уже знаю, что пальцы будут скользить.

Уютно устроиться в офисном кресле, подставив лицо вместо ветра - дуновению кондиционера.

Воспоминаний так много - и я люблю их, это дает возможность иногда вернуться внутрь собственных улыбок, в ощущения и мысли той-меня-что-была-тогда.

Только приятно, в этом нет ни пользы, ни смысла.

Меняешься... С каждым шагом, с каждым па бессмысленного, но бесконечно красивого танца. Дама, что не видела меня два года, рассказала мне, как я изменилась - даже внешне, что уж говорить о прочем.

И другие цитаты слетают с губ, и мысли текут по другому, и по другому прозвучит смех, и расстроюсь я совсем не по той причине, что прежде.

Это не страшно - это всего лишь бремя прошедшего времени.

---

"- Я в одной папиной книге, - у него много старинных

смешных книг, - прочла, какая красота должна быть у женщины...

Там, понимаешь, столько насказано, что всего не упомнишь: ну,

конечно, черные, кипящие смолой глаза, - ей-богу, так и

написано: кипящие смолой! -черные, как ночь, ресницы, нежно

играющий румянец, тонкий стан, длиннее обыкновенного руки, -

понимаешь, длиннее обыкновенного! - маленькая ножка, в меру

большая грудь, правильно округленная икра, колена цвета

раковины, покатые плечи, - я многое почти наизусть выучила, так

все это верно! - но главное, знаешь ли что? - Легкое дыхание!

А ведь оно у меня есть, - ты послушай, как я вздыхаю, - ведь

правда, есть?



Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом

облачном небе, в этом холодном весеннем ветре."



Вспомнилось... Точнее, навеялось размышлениями о любви к жизни

---

Уже дважды за два дня у меня ощущение, что меня взяли за воротник и хорошенько встряхнули.

Вчера - прогулка по ссылке Re@nimatora, путешествие в сказку и реальность, каждое из которых будто по булавке вонзило в горло.

Сегодня - ты. Глазами - в зеленые плоскости твоего дневника. Я уже слышала от тебя эти выкладки, в той или иной форме... Вот только сейчас - почему так сильно за живое?

---

Сны...

Видимо, мое желание оказаться подальше от удушливого городского зноя определило сегодняшние сны.

Провалиться в сон, и снова открыть глаза в пространстве сна, на мелком белом песке. Сухие мелкие песчинки перемежаются с такими же маленькими прозрачными кристалликами, цветными крошками полупрозрачных камешков. Слева, довольно далеко, нагромождение рыжеватых камней, влажно поблескивающих в лучах светила. Небо - как старая бирюза, светло-зеленое, специфичного оттенка, совершенно чистое - даже не представляю, какого цвета тут могут быть облака. Море - тоже зеленое, не такое, как здесь - прозрачные волны оттенка чистого индийского изумруда, с гребешками бело-зеленой пены; волны накатывают на берег, почти достигая кончиков пальцев ног.

Зелеными лучами здешнего светила пронизаны и вода и воздух, кожа в его свете тоже кажется зеленоватой, а тени приобретают необычный оттенок.

Совершенно безлюдное место - даже в водах моря нет ничего живого, только бесконечно перекатываемая трудолюбивыми ладонями океана галька...

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Я так давно родился,

Что слышу иногда,

Как надо мной проходит

Студеная вода.

А я лежу на дне речном,

И если песню петь -

С травы начнем, песку зачерпнем

И губ не разомкнем.



Я так давно родился,

Что говорить не могу,

И город мне приснился

На каменном берегу.

А я лежу на дне речном

И вижу из воды

Далекий свет, высокий дом,

Зеленый луч звезды.



Я так давно родился,

Что если ты придешь

И руку положишь мне на глаза,

То это будет ложь,

А я тебя удержать не могу,

И если ты уйдешь

И я за тобой не пойду, как слепой,

То это будет ложь.



(с) А.Т.

---

Утром - сонная улыбка, которую отпускаешь на волю прежде, чем откроешь глаза. Утром - сонные взмахи ресниц и затянутое непрочной облачной пленкой небо. Утром - два поочередно звенящих будильника, сонная лень, не желающая, чтобы я совершала лишние движения, напоминающая о восхитительной путанице снов и образов; утром - чай и зеленое яблоко, банка энергетика; в зеркале - мой личный доппельгангер, еще не сбежавший из зазеркалья, мы синхронно обводим глаза коричневым карандашом, пушистой кисточкой касаемся век, другой, что побольше - щек и длинными движениями щеточки с тушью проводим по ресницам.

А потом - привычный утренний путь, зной, окутывающий тело колючим покрывалом, перестук каблуков по горячему уже с утра асфальту, движение по колено в мареве - как ни странно, сегодня это даже приятно.

И с уличного жара как в воду - в предусмотрительно созданную еще с вечера пятнадцатиградусную прохладу.

Ну что же... Старт.