Гляжу на пульс электронных часов, фиксирующих медленное, степенное движение времени. Тоненький Давидоф между пальцами наполовину стал столбиком пепла, и только струйка дыма достаточно деликатна, чтобы своим прикосновением не разбить это хрупкое образование. Отражение огня в окнах, солнце проваливается за гребень домов, слегка прикрыв лик шифоном облаков, а с противоположной стороны небосклона на чистейший фон неба кто-то бросил округлый белый мазок - блеклую тень восходящей луны.

После сумасшедшего дня хочется впасть в оцепенение, свить кокон из мыслей и образов и замереть для ещенощного метаморфоза, чтобы с утра можно было переступить через вчерашнюю жесткую шкуру гусеницы и улететь с утренним ветром, и чтобы к завтрашнему вечеру опять обрасти шипастым неповоротливым панцирем, и снова стряхивать его с себя в бесконечном разнообразии Ночи.

И вечер вот-вот потечет между пальцами, как пригоршня холодного песка...

---

Хм... Какие интересные реакции рождают у некоторых людей рисунки Andersdenkende...

Интересно, а если бы он просмотрел всю папку с рисунками разом?

---

Получился совершенно нервотрепный день - чехарда на работе, чехарда и-мэйлов, событий, слов... Островком незыблемости осталась чашка кофе, уютно притулившаяся возле монитора.

Все остальное заходится в Пляске святого Витта.

Впрочем, уже почти вечер.

---

Повторно убедилась, что дневник Критика вызывает чувство глубочайшей брезгливости. Из тех людей, что любят ввязываться в споры для того, чтобы аргументированно доказать оппоненту, что дважды два - пять.

Милорд был из этой же породы.

И все же... Такие споры неконструктивны, т.к. один человек пытается что-то объяснить, что-то важное, некий вывод из тысяч слов, книг, ситуаций... А другой человек, не пытаясь понять, - просто ищет бреши в постоениях, доказывает, что и эту точку зрения тоже можно опровергнуть и вывернуть наизнанку.

---

Выбраться с утра из самой сердцевины снов, и стать обадателем: небесного коктейля со сливками с рыжим огоньком вместо кубика льда;

приятного тянущего ощущения в мышцах после вчерашнего дураковаляния с сэром Ричардом в лесу; разных утренних запахов - цветочного, мятного, кофейного, цитрусового, мускусного; вида на тихий просыпающийся лес, с его ставшими внезапно гибкими ветвями, набрякшими почками и прорезающимися листиками; целой пригоршни ритмов и нот...

Светло-голубое с белым утро...

---

Вечернее коллективное помешательство - баталия банковских сотрудников с использованием в качестве оружия свернутых в трубочки отчетов по клиентам...

Реакция все еще присутствует :-))

---

Забрела тут... Понравилось. Странные, немного кукольные, капельку анимешные, застывшие, но бесконечно живые ангелы работы Naomi.

---

Иногда приходит момент – и мы сознательно начинаем ограничивать свою свободу, ломать крылья, которые всегда так уютно располагались за спиной, отбрасывать в сторону свои интересы и устремления, казавшиеся поначалу такими важными, но потом, с течением времени, уступившие место иным приоритетам. Мы делаем это осознанно – и зачастую по одной простой причине: хочется попробовать на вкус «взрослость» и «самостоятельность». И кажется, что это совершенно необходимо в данный момент – отбросить в сторону свою «несерьезность», «бесшабашность», «легкость» и напялить на себя еще не подходящие по росту «ответственность», «умение пойти на компромисс», «обдуманность и взвешенность», «серьезность». При этом мы выбираем в спутники людей, которые последовательны и логичны, практичны до прагматизма, для которых существует работа и горстка скорбных домашних развлечений. Обманываясь ложным светом, который зажигали еще наши бабушки со всеми их «удачными замужествами», «каменными стенами», «надежными плечами» (это для внучек) и «вкусной едой, что сготовит жена», «все должна простить», «безотказностью», «мужчина – голова, женщина – шея» (это для внучков), и прочей традиционщиной, мы совершаем эту непростительную ошибку, надеясь найти ранее ускользающий смысл. А еще, наверное, после своих вольных скитаний мы ищем дом.

И мы опираемся на эти надежные плечи, вдумчиво решаем «проблемы», которые как правило являются бытовыми мелочами, готовим еду и разделяем те самые ужасающие нехитрые радости, вроде просмотра телевизора, ежевечернего прохождения сложного момента в какой-нибудь компьютерной игрушке или пития пива с друзьями своего спутника.

Сначала иллюзия обретения смысла почти полная – ведь чувствуешь себя «парой», союзом двух людей, которые действуют вдвоем, совершая слитный шаг вперед, подобно Тираноубийцам…

Потом, как редкие приливные волны, начинает накатывать тоска.

Эти попытки подладиться под другого человека – человека, как правило,совершенно иного воспитания, из другой среды, - заставляют забывать о себе, о тех вещах, что думались и чувствовались, которые уже, как ни крутись, являются составляющей твоей личности. И ты, от минуты к минуте, забываешь, как ложатся штрихи на лист бумаги, как впивается в душу звук гитары, какой восторг может вызвать только что доштудированная монография или сложный философский трактат, как хрустальные бусы фраз выходят из под пера, как может быть великолепен закат и как может ласкать утренний ветер – ты забываешь так много вещей, чтобы вписаться в неверный, призрачный образ, который когда-то искусственно поселили в твоем восприятии.

Приливы тоски случаются чаще и чаще, иногда становясь полноценной депрессией. Вечерами начинаешь метаться по дому, с тоской глядя за окно, в глубокие сумерки, под крылом которых, оказывается, «опасно гулять одной». По пальцам бежит дрожь – но Музы не живут в таких болотцах, они боятся запачкать края одежд и замочить крылья – и ты понимаешь, что у тебя нет вдохновения, чтобы рисовать. Мысли настолько закручены вокруг выживания, что не остается места для хрусталя фраз – и строчки не укрывают синей вязью чистые листы.

Потом, наверное, бывает по-разному. Либо ты привыкаешь к положению дел и перестаешь считать его таким уж жутким, позволяешь добить в себе свой золотой стержень – или не добить, а на худой конец закрасить коричневой краской, - и складываешь крылья в нафталин, стараясь не замечать жалости в глазах друзей. Либо, судорожно цепляясь за остатки своей сути, ломая ногти и пальцы, ты вылезаешь из этой ямы, и восстановив дыхание и подкопив сил, бежишь не оглядываясь – только бы подальше.

Конечно, найдутся люди, которые составят потом компанию покинутым в рукотворной зелени, под слоем ряски.

Конечно, сбежавшие будут долго зализывать раны, по детальке складывая полуразрушенный паззл сущности.

И как же банальны выводы, которые делаешь, когда наконец опять чувствуешь себя собой…

---

Oh mein Gott! Насколько же я, оказывается, сонная... Только к одиннадцати утра понять, насколько же я хочу кофе...

Оказывается, даже в такие солнечные, свежие, нежные утра кофе тоже может быть совершенно необходим...



А с утра я успела прогуляться через лес. С удивлением обнаружила иней на прошлогоднй траве и пятачок с нерастаявшим снегом. Лес начинает дышать, и уже почти слышно, как кровь земли поднимается по стволам к небу...

---

Сны сегодня опять перемыкались с Сумеречным миром. Сегодня, правда, не изнутри - просто с позиций стороннего наблюдателя.

Сумрачное, затянутое сложнозавитыми, серо-сизыми тучами небо, день ломается на ночь, уже угадывается по ирреальному свечению точка над горизонтом, где взойдет ночное светило. Лес, наполовину потерявший листву, поле пожухлой желтоватой травы, уже с проплешинами желтоватой грязи - осень перед невероятно долгой, продолжительностью в несколько лет зимой. Крупные обломки скал под ногами, один из них оплавлен, будто от прямого попадания молнии. У кромки леса - небольшой отряд пеших человеческих воинов. В небе, на грани еще темного купола и свечения встающей луны - стая боевых воронов. Черные, крупнее земных, с тяжелыми клювами - вороны-оборотни из племени Дезрокха, Ворона с белой меткой, который возглавляет молчаливую атаку на двуногих вместе с сыном, Арим-Кохар-рран, держащимся чуть позади. Вороны маги, но никогда не применяют своей магии в бою... Впрочем, в данном случае это точно не нужно - исход этой глупой стычки предельно ясен.

---

Такое же сонное, но уже вторничное...

Убеждена, если бы нечитанных книжек на этом свете было бы меньше - высыпалась бы я куда лучше, и, главное, чаще...

---

Скоро я отсюда сбегу - с несообразной поспешностью, к слову - но бежать отсуюда степенно и с достоинством не хватит терпения - там роскошное солнце и ласковая нега ветра, там рыжие закатные сполохи в глазах домов, там можно вздохнуть - и вместе с воздухом получить золотые искры свободы, которые войдут в кровь и побегут по сосудам.

Там асфальт под ногами откликнется звуком шаманского бубна, и ритмы города и музыки сольются воедино, нервной дрожью пройдутся по телу - даря ощущение старта перед долгим бегом или перед сложным, долгим танцем.

И где-то в середине вечернего пути у меня будет шанс упасть в золотую бездну любимых глаз, и поговорить душами, а не словами...

А совсем уж поздно, когда мой дом примет меня, я обязательно распахну окна - иначе как впустить в комнату ночь? - и уткнусь в книжку, от которой весь сегодняшний день судорожно пыталась оторваться в пользу работы. И черноту Ночи будут разбавлять злобные желтые глаза фонарей, а в пламени свечей будут плясать миниатюрные пэри, красный дракончик примостится на краешке пузатой рюмки Хеннеси, созерцая свое отражение в золотисто-коричневом озерце, и в густом вечернем воздухе будут создаваться из рассеянного света образы, и мелькнут изумруды глаз в пушистых ресницах, и пролетит мимо конная кавалькада, и копыта коней потонут в осенней листве, и будет сверканье клинков - такое нестерпимо-ослепительное, что становится больно глазам.

А вслед за ними придут и мои привычные гости-герои, чтобы сплести из своей иронии и понимания основу моих снов...

---

В настроение...

За стенами старого аббатства —

Мне рассказывал его привратник —

Что ни ночь творятся святотатства:

Приезжает неизвестный всадник,



В черной мантии, большой и неуклюжий,

Он идет двором, сжимая губы,

Медленно ступая через лужи,

Пачкает в грязи свои раструбы.



Отодвинув тяжкие засовы,

На пороге суетятся духи,

Жабы и полуночные совы,

Колдуны и дикие старухи.



И всю ночь звучит зловещий хохот,

В коридорах гулких и во храме,

Песни, танцы и тяжелый грохот

Сапогов, подкованных гвоздями.



Но наутро в диком шуме оргий

Слышны крики ужаса и злости.

То идет с мечом святой Георгий,

Что иссечен из слоновой кости.



Видя гневно сдвинутые брови,

Демоны спасаются в испуге,

И на утро видны капли крови

На его серебряной кольчуге.



Н.Г.

---

Весна, особенно вкупе с рядом внешних факторов, рождает желание действовать - работать, решать накопившиеся за "сезон апатии" проблемы, писать, рисовать... Впрочем, это еще и потому, что Шелл наконец-то оправилась от последствий двухлетней нервотрепки и с каждым шагом возвращается к своему естественно-буйному состоянию

Вчера на листочке бумаги появилась очаровательная девушка, удобно сидящая на травке по-турецки и глядящая на меня снизу вверх скорее с любопытством, но все же несколько настороженно. Пока молчит, даже не сказала, как ее зовут. Но если она поселится со мной надолго, то, думаю, это выяснится :-)

---

Сонный теплый понедельник - очень не хотелось просыпаться, и все еще образы, выхваченные из выходных - черный ночной лес, переплетающиеся ветки деревьев, неприятное ощущение на холмах в ранящем свете луны, успокаивающая лунная дорожка на пруду... Тихое, еще "на взводе" утро субботы, вкус и запах кофе, ложащиеся на бумагу образы, тени и искры желтых глаз, ласкающее прикосновение города, его звук и ритм... Зеленое пламя горящего абсента, карамельные капли расплавленного сахара - как камешки... Встречи - глаза, ворох странных рисунков, в непривычной, мужской манере, вересковое послевкусие Айриш Мист, сетка слов... Бегающие по столу муми-тролльчики и прочее зверье... Прогулка от Измайловского парка до дома (ну... почти :-) ) А далее - до середины ночи - меня оплетали лентами строчки, фразы и слова...

Утренний сон разлетелся на куски от звонка будильника. Запах ветра, забежавшего разбудить меня, напоминал запах свежего летнего утра - прохладного утра перед жарким днем, утра, хранящего отпечаток дождя. Солнце, бесформенное, как сгусток огня, красно-оранжевое, даже в малиновый отлив, начинало свой ежедневный путь, подсвечивая багряными бликами синие тела туч...

И все же настроение - тихое и светлое, шелково-приятное, и улыбка скользит по губам, щекоча и дразня...

---

Полыханье солнца за окном - еще дневное, яростное. Но огненный дракон уже склоняет голову, и скоро уже закроет свой глаз-светило.

На пальцах уже оседает пеплом грядущий вечер, уже в глазах можно разглядеть отражение звезд и луны.

Уже хочется бежать отсюда без оглядки, в надежде, что Город и сегодня сможет зализать мои царапины и успокоить, как он делал всегда, баюкая меня на ладонях, щекоча ветром, напевая бесконечную мелодию жизни.

---

Ну вот... Настроение пристрелили. В полете. Своеобразная утиная охота...

---

*Злорадно ухмыляясь"



Только что объявили, что начиная с пяти часов в банке будут перебои с электричеством. Может быть не придется работать при свете свечей и получится уйти вовремя?

---

Очень интересно порой наблюдать, как скульптурно-точного образа дня начинает прорастать и вырисовываться лик вечера, который, пройдя несколько стадий формирования, тоже обретет ту завершенность и четкость образа.

---

Сегодня очень долго плутала в мире собственных снов, в каком-то из сумеречных миров, плела какие-то сложные мудреные интриги... Все очень фрагментарно, средневековые одежды, жемчужная сетка на волосах, зеркальце из полированного серебра, флаконы с ядами в массивном ларце... Готические башни, дома с высокими треугольными крышами, булыжник мостовой, лошади...

Я помню даже несколько лиц, и обрывки разговоров, золотую орденскую цепь (нету такого ордена в нашем мире, нету...) на плечах беседующего со мной мужчины...

Может быть, когда-нибудь я все же смогу переступить эту грань?

А потом, открыв глаза, я сразу получила с размаху залепленную пощечину солнечных лучей. В открытое окно заглядывало утро, ветерок слонялся по комнате, размышляя, побыть ли ему здесь и еще поиграть с "поющим ветром", или лететь дальше.

Вскочила на ноги, как будто меня подбросило пружиной. Тело еще просыпалось, а душа уже кружилась в танце-торнадо, я слышала только ритм и звон браслетов. Включила "Весну" Вивальди. С вдохновением варила кофе, капельку мечтала. Успела перед работой повидать лес.

Пока день развивается в ускоряющемся ритме, будто я с самого утра танцую сиртаки.

А еще - сегодня пятница.

А еще - на губах, как мотыльки, дрожат нерастраченные поцелуи, и искры на донышке глаз пляшут, как пылинки в столбе солнечного света.

А еще - нежность рождается где-то у горла, течет по сосудам и капает с пальцев.

А еще - я уже перешагнула весну, мне хочется трав, ночных купаний и утомленной зелени лета.