[shellir]

-Ну подумай, как такое может быть?

-Пойми, Дайм, я все это знаю. Я знаю, что сны бывают разными. Я знаю про фазы сна, про управляемые сны... Но бывают сны, которыми невозможно управлять. Они лежат значительно глубже, и чтобы их увидеть, нужно нырять глубоко-глубоко. И там уже нет возможности вдохнуть воздух реальности - тебе приходится дышать воздухом сна, который пропитает всего тебя своим ядом и бредом. И из этих снов так трудно вырваться - куда проще остаться в них навсегда.

Тем более, если дышать сном долго, он примет тебя за своего, за одного из постоянных жителей мира сна...

Comments

[kolich]

Ух ты... Что это за книга?



Продолжим старую игру?

Я поежился, поднялся, чтобы вернуться на

диван, и тут меня осенило: дверь я перед сном запирал. В растерянности я

подошел к двери и протянул руку, чтобы проверить щеколду, но едва пальцы

мои коснулись холодного железа, как все поплыло у меня перед глазами.

Оказалось, что я лежу на диване, уткнувшись носом в подушку, и пальцами

ощупываю холодное бревно стены.



Некоторое время я лежал, обмирая, пока не осознал, что где-то рядом

храпит старуха и в комнате разговаривают.

[shellir]

kolich

Это не книга.

Это сегодняшний сон. Даже не полностью, а отрывок. Матрешка этакая, сон в сне и в сне.

А игру, наверное, продолжим. Но я пока подумаю.

[kolich]

Было очень точное попадание, я даже огорчился, что полностью мне почитать не светит.

[shellir]

kolich Конечно, хотелось бы увязать весь этот многосерийный сон в книгу - благо, он достаточно сложен, чтобы особо не мучиться с сюжетными ходами. Но, боюсь, ближайшие лет десять я этим не озадачусь.



Кстати, если любопытно - то тут лежит самый первый из этих снов. Тот, с которого все началось: http://www.diary.ru/journal.php?use...p;jpostid=99578

[shellir]

kolich

Я закрыл отверстие плоским камнем, лег на матрас и стал ждать дальше. Потом я заснул.

Мне снилось, что опять в моей комнате сидит тот же невидимый человек, и мы с ним разговариваем. Я спрашиваю его, может ли он вызвать вертолет из города, и называю ему город. Невидимый удивляется и говорит: “Господин ошибается. Города с таким названием не существует...”

Я пытаюсь доказать ему обратное, но встречаю неодобрительное молчание.

Я ищу и не нахожу говорившего. Я опять оказываюсь один в комнате. Опять мечусь по комнате - от стены к стене. Вижу в окне медленно падающий снег. Я засыпаю. Проснувшись, нахожу в миске рисовую кашу, кувшин с водой и две ячменные лепешки. Ем, засыпаю, просыпаюсь, справляю нужду, опять засыпаю. Снова мне сниться - или не сниться? - что в комнате сидит все тот же невидимый человек. Опять я говорю с ним об издательстве. Он удивленно и настойчиво отвечает: “Господин ошибается. О таком издательстве в монастыре никто не слышал...” Я пытаюсь ему доказать и встречаю молчание вместо ответа. Когда же я ищу невидимого собеседника, я нахожу только темноту и пустоту...

[kolich]

Быть может, с вами бывало такое

во сне: кто-то произносит слова, которые вам непонятны, но вы

чувствуете, что в словах заключен огромный смысл; иной раз они

кажутся страшными, и сон превращается в кошмар, иной - невыразимо

прекрасными, настолько прекрасными, что вы помните этот сон всю

жизнь и мечтаете вновь когда-нибудь увидеть его.





Shellir: Как же я этого давно не читала...

[shellir]

...Оказалось, что спят вокруг почти все, но делают это гораздо умнее, чем он - уперев лоб в раскрытую ладонь, так, что лицо оказывалось спрятанным. Кисть правой руки при этом скрывались за локтем левой, и разобрать, пишет сидящий или нет, было нельзя. Никита попробовал принять это положение и обнаружил, что сразу же изменилось качество его сна. Если раньше он рывками перемещался от полной отключенности до перепуганного бодрствования, то теперь эти два состояния соединились - он засыпал, но не окончательно, не до черноты, и то, что с ним происходило, напоминало утреннюю дрему, когда любая мысль без труда превращается в движущуюся цветную картинку, следя за которой, можно одновременно дожидаться звонка переведенного на час вперед будильника.

Выяснилось, что в этом новом состоянии даже удобнее записывать лекции - надо было просто позволить руке двигаться самой, добившись, чтобы бормотание лектора скатывалось от уха прямо к пальцам, ни в коем случае не попадая в мозг - в противном случае Никита или просыпался, или наоборот, засыпал еще глубже, до полной потери представления о происходящем. Постепенно, балансируя между этими двумя состояниями, он так освоился во сне, что научился уделять одновременно нескольким предметам внимание той крохотной части своего сознания, которая отвечала за связи с внешним миром. Он мог, например, видеть сон, где действие происходило в женской бане (довольно частое и странное видение, поражавшее целым рядом нелепостей: на бревенчатых стенах висели рукописные плакаты со стихами, призывавшими беречь хлеб, а кряжистые русоволосые бабы со ржавыми шайками в руках носили короткие балетные юбочки из перьев) - и одновременно с этим мог не только следить за потеком яичного желтка на лекторском галстуке, но и выслушивать анекдот про трех грузинов в космосе, который постоянно рассказывал сосед

[kolich]

Идет она по улицам, а ей спать хочется. Вокруг люди бегают, какие-то

синие, да зеленые, а ей все спать хочется. Идет она и спит. И видит сон,

будто идет к ней навстречу Лев Толстой и в руках ночной горшок держит. Она

его спрашивает: "Что же это такое?" А он показывает ей пальцем на горшок и

говорит:

-- Вот,-- говорит,-- тут я кое-что наделал и теперь несу всему свету

показывать. Пусть,-- говорит,-- все смотрят.

Стала профессорша тоже смотреть и видит, будто это уже не Толстой, а

сарай, а в сарае сидит курица.

Стала профессорша курицу ловить, а курица забилась под диван и оттуда

уже кроликом выглядывает.

Полезла профессорша за кроликом под диван и проснулась. Проснулась.

Смотрит: действительно лежит она под диваном.





Shellir: Хитом сезона в последнее время является Хармс

[shellir]

Сон пришел сразу. Просочился сквозь веки и распахнулся передо мной словно врата. Перестав ощущать свое тело, я нырнул между сияющих створок устремившись в вязкую, сонную даль.

Сначала меня завертела какая-то сверкающая вьюга из цветных осколков сна. Я летел сквозь серебристый туман, рассыпающийся по моим плечам, проваливаясь, все глубже и глубже. В какой-то момент застыл в сияющем облаке и весь растворился в тепле, что наплывало на меня со всех сторон.

Очнулся в лесу. Я стоял в лесу, прислонившись к сосне, и ее жесткая кора царапала мою щеку. Медленно, боясь спугнуть сон, двинулся вперед. Мир приобретал все более ясные очертания, проступал из неизвестности, медленно проявляясь на краях сознания, словно фотография в банке с проявителем. Местность оказалась знакомой. Лес кончался и прямо передо мной был дом моего друга. Сосны стояли ровным строем, когда-то посаженые заботливой человеческой рукой, не доверявшей ветру-самосаду. Край искусственного леса резко обрывался, после него начиналась детская площадка, на другой стороне которой и высилась знакомая девятиэтажка. Солнце палило с небес, а я стоял в тени сосен, оглядываясь по сторонам.

Я понимал, что это – сон. Что это управляемый сон! Я захотел выйти из леса, и подойти поближе к дому. Тот час мое тело двинулось вперед. Плавно, словно летело над землей. Я отстранено смотрел по сторонам. Казалось, я сижу в кабине диковинного аппарата, который движется сам по себе, изредка подстегиваемый моими желаниями. Солнечные лучи блестели в одинокой луже, что примостилась в канаве. Мир дышал солнцем и покоем. Других людей я не видел в этом сне.

Легкий ветерок коснулся мой щеки и убежал дальше, под кроны сосен. "Из окна дует" – подумалось мне. Я отчетливо понимал, что это сон, что сейчас я лежу на диване и солнце, бьющее в окно, создает атмосферу теплоты и нежности. Ветерок, коснувшийся во сне моей щеки, залетел в открытую фрамугу, там, в реальном мире. Полусон, полуявь...

[kolich]

Сегодня утром он вышел из нуль-кабины курортного местечка розалинда

(недалеко от Биаррица), отмахал пяток километров по пустынной каменистой

тропе между виноградниками и около 10 часов оказался у цели: под ним была

долина Роз. Тропа вела вниз к усадьбе "Добрый ветер", остроконечная крыша

которой торчала из нагромождений пышной зелени. Сандро автоматически

отметил время -- было без минуты 10, как он и рассчитывал. Прежде чем

начать спуск к усадьбе, он присел на округлый черный валун и принялся

вытряхивать камешки из сандалий. Было уже очень жарко, раскаленный валун

обжигал сквозь шорты, и ужасно хотелось пить.



Видимо, именно в этот момент ему стало дурно. В ушах зазвенело, и

солнечный день как бы померк. Ему показалось, будто он спускаетя по

тропе, шагает, не чуя под собой ног, мимо веселенькой беседки, которую он

не заметил сверху, мимо глайдера с откинутым капотом и развороченным

(словно из него вынимали целые блоки) двигателем, мимо огромной лохматой

собаки, которая лежала в тени и равнодушно следила за ним, вывалив

красный язык. Потом он поднялся по ступенькам на веранду, сплошь

заплетенную розами. При этом он отчетливо слышал скрип ступеней, но ног

под собой по-прежнему как бы не чувствовал. В глубине веранды стоял стол,

заваленный какими-то непонятными предметами, а над столом, упершись в

края столешницы широко расставленными руками, нависал тот человек,

который был ему нужен.



Человек этот поднял на него маленькие, упрятанные под седыми бровями

глазки, и на лице его изобразилась легкая досада. Сандро представился и,

почти не слыша собственного голоса, принялся излагать свою легенду, но не

успел произнести и десятка фраз, как человек ужасно сморщился и произнес

что-то вроде: "Ну надо же, как ты некстати", после чего Сандро пришел в

себя, вынырнув из полного беспамятства, весь облитый потом и с правой

сандалией в руке. Он сидел на валуне, горячий гранит жег его сквозь

шорты, и время было по-прежнему без минуты 10. Ну, может быть секунд

пятнадцать прошло, не больше.



Он обулся, вытер потное лицо, и тут, видимо его опять схватило. Он

опять спускался по тропе, не чуя под собой ног, мир смотрелся словно

сквозь нейтральный светофильтр, а в голове вертелась только одна мысль:

это надо же, как меня некстати... И снова слева прошла веселенькая

беседка (на полу валялась кукла без рук и одной ноги), и глайдер прошел

(на борту красовалось изображение бедового чертенка), и второй глайдер

оказался там, немного в глубине, и тоже с поднятым капотом, а собака язык

убрала и теперь дремала, положив тяжелую голову на лапы. (Странная

какая-то собака, да и собака ли?) Скрипучие ступеньки, прохлада веранды.

И снова человек взглянул из-под седых бровей, весь сморщился и проговорил

притворно-грозным тоном, как говорят с расшалившимся ребенком: "Я тебе

что сказал? Некстати! Брысь отсюда!" И Сандро вновь очнулся, но теперь он

уже сидел не на валуне, а рядом, на сухой колючей траве, и его

подташнивало.



"Да что это со мной сегодня?" -- Подумал он со страхом и досадой и

попытался взять себя в руки. Мир был по-прежнему пригашен, и в ушах

звенело, но в то же время Сандро полностью себя теперь контролировал.

Было почти точно 10 часов, очень хотелось пить, но слабости он больше не

ощущал, и надо было доводить до конца то, зачем он сюда прибыл. Он

поднялся на ноги и тут увидел, что из нагромождений зелени внизу вышел на

тропинку тот самый человек и остановился, глядя в сторону Сандро, и тут

же следом вышел из зарослей и встал у ног человека тот самый мохнатый пес

и тоже стал смотреть на Сандро, и Сандро мельком отметил про себя, что

никакая это не собака, а молодой голован. И Сандро поднял руку, сам не

зная зачем -- то ли в знак приветствия, то ли чтобы привлечь к себе

внимание, но тот человек повернулся к нему спиной, а мир перед глазами

Сандро почернел и ушел косо вниз и налево.



Когда он снова пришел в себя, то оказалось, что он сидит на скамейке,

вокруг него курортный городок Розалинда, а рядом та самая нуль-кабина,

через которую он сюда прибыл. По-прежнему слегка подташнивало, и хотелось

пить, но мир был ясен и приветлив, и было 10 часов 42 минуты. Беззаботные

нарядные люди, проходившие мимо, стали с беспокойством поглядывать на

него и замедлять шаги, и вдруг подкатил кибер-официант и поднес ему

высокий запотевший бокал с чем-то фирменным...

[shellir]

Сон впервые приснился ей около года назад. Место и время его действия были неопределенны, но это как-то не интересовало Джейн. Какая-то вечнозеленая Аркадия, может быть. Она лежала на берегу ручья на траве, мягкой и душистой, как зеленый бархат. Чистый прохладный ручеек журча бежал по белым камушкам, омывая ее спущенные босые ноги. Солнце ласково согревало ее обнаженные до плеч руки. На ней было простенькое белое ситцевое платье, по которому были разбросаны цветочки и резвящиеся амуры. В траве тоже пестрели цветы - она не знала, как они называются, но могла бы описать их до мельчайших подробностей. Птичка, размером с синицу, присела рядом с ней на бережок и стала пить воду из ручья. Казалось, она совсем не боялась ее. Легкий ветерок шелестел среди высоких стеблей травы и серебристой листвы окружающих деревьев. Все ее существо впитывало солнечный свет, как будто это был волшебный эликсир.

Смутно ей вспомнился другой мир, полный суматохи и труда, но он мало интересовал ее: тот мир был сном, а этот - реальностью. Она живо ощущала прохладу ручья, воспринимала все цвета и звуки, как будто никогда раньше не была такой по-настоящему живой и причастной к природе. Вдалеке показалась мужская фигура. Сердце ее затрепетало, и радостное возбуждение пробежало по все жилам. Тем не менее, она продолжала лежать, подложив одну руку под голову, и тяжелая шелковистая прядь волос спадала на щеку. Глаза ее прикрылись, но она совершенно отчетливо продолжала слышать все, что происходит вокруг. Так она услышала его приближающиеся шаги и слабое дрожание земли под его ногами. Затем что-то легкое и прохладное коснулось ее груди, и свежий аромат цветов наполнил ее дыхание. Она открыла глаза: темная кудрявая голова юноши склонилась над ней. Загорелое лицо с карими глазами смотрело ей в лицо, а губы чуть-чуть улыбались. Она подняла обе руки и обвила ими его шею...

Вот так это все началось - сентиментальный сон подрастающей школьницы, но, тем не менее, невероятно сладкий. Она помнила, как она проснулась, переполненная счастьем, и как постепенно, под влиянием

будничных дел и скучных людей, это счастье улетучилось. Помимо этого, у нее возникло чувство потери, как будто ее лишили того, что должно было принадлежать ей по праву.

На следующую ночь сон снова посетил ее, но это не было повторением прошлого сна, а его продолжением. Она никогда не слыхала, чтобы сны так продолжались, но, однако, это было так. Джейн окружал тот же пейзаж, те же люди, там был тот юноша и была она. Это был ее настоящий мир, населенный

людьми, которых она знала с детства. Там стоял домик, в котором ей было знакомо все до мельчайших подробностей и где, казалось, она прожила всю жизнь; была ее работа - бархатная подушечка с коклюшками, которыми она плела тончайшие кружева... Соседи, с которыми она переговаривалась, юноши и девушки, с которыми она вместе выросла, были совершенно настоящими и даже более реальными, чем мир ее журнала, моделей мод и редакторов, требующих, чтобы она вовремя сдавала свои статьи. В мире, который существовал наяву, она начала постепенно чувствовать себя какой-то усталой и скучной, в то время как в снившейся ей деревеньке она жила полной жизнью и была влюблена...

В течение первых двух недель Джейн неохотно открывала глаза по утрам, боясь, что сон ускользнет от нее. Но он продолжался, становясь с каждой ночью менее расплывчатым, более надежным, так что, наконец, она разрешила себе поверить, что он останется с ней навсегда. После этого повседневная жизнь не казалась уже ей столь унылой, как прежде: она начала воспринимать события и людей в ином свете, замечая детали, на которые раньше не обращала никакого внимания. Все как бы озарилось ее сном. Мир казался совсем иным от сознания, что стоило ей только сомкнуть глаза ночью, как она попадет в Аркадию и станет сама собой в подлинном смысле слова...

[kolich]

Ташка свернулась калачиком на диване, рот приоткрыт, ладошка под щекой. Дрыхнет. Я начинаю думать, что природа ее сна не менее загадочна, чем давешний вид из окна. Она спит не потому, что устала, а отправлена в сон за ненадобностью, дабы не мешать происходящему. Будить Наташку мне совсем не хочется: действительно не до ее щебета сейчас. Но все равно

жутковато. Я отворачиваюсь: пусть взгляд скользит по столешнице, по потолку, по Оллиным браслетам; будем считать, что я еще не готов созерцать спящих красавиц. Дух мой не столь тверд и невозмутим, как у сказочных принцев. По крайней мере, пока.

[shellir]

...Начать, вероятно, следует с того, что сновидения всегда казались мне чрезвычайно важной частью существования. Пробуждаясь от кошмара, я в глубине души был уверен, что жизни моей действительно угрожала опасность. Влюбившись в очередную красотку из сновидения, вполне мог расстаться с текущей подружкойнаяву: в юности мое сердце не умело вмещать больше чем одну страсть. Прочитав во сне книгу, с удовольствием цитировал ее своим приятелям. А после того, как мне приснилась поездка в Париж, беззастенчиво утверждал, что был в этом городе, - не такой уж я и хвастун, просто действительно не видел, не понимал, не чувствовал разницы.

Ко всему вышесказанному остается добавить, что время от времени мне снился сэр Джуффин Халли. Постепенно мы с ним, можно сказать, подружились...