[shellir]

Продолжаю развлекаться переводом Крампуса.
Перевожу буквально на коленке, и между делом,
но удовольствие получаю )

Глава первая.
Человек-Санта

Округ Бун, Кентукки, Западная Вирджиния
Утро Рождества, 2 a.m.

Джесси Бёрвелл Волкер молился, чтобы его проклятый грузовик протянул хотя бы еще одну зиму прежде, чем окончательно развалится. Грузовик, серый Форд 150, 78го года выпуска, достался ему от отца после того, как старик проиграл свою битву с "черным лёгким"*. Теперь на ружейной подставке висела гитара, а на заднем стекле кабины красовался новенький стикер "А что бы сделал Хэнк?"**.
Покрытый снегом гравий захрустел под колёсами, когда Джесси съехал с третьей трассы к "Королевскому Двартцу" - стоянке для домов на колёсах.
Джесси исполнилось 26 примерно с месяц назад, он был немного высоковат и немного худоват, с темными волосами и бакенбардами, которые отчаянно нуждались в стрижке. Он барабанил пальцами - прекрасными пальцами гитариста - по бутылке Wild Turkey, зажатой у него между коленями, пока его грузовик катился мимо других трейлеров. Он миновал несколько поблекших пластмассовых Сант и снеговиков, потом проехал мимо пенопластового оленя Неда Бёрнетта, которого Нед обычно использовал в качестве мишени для стрельбы. Олень висел вверх ногами, привязанный к детским качелям, - будто для того, чтобы его выпотрошили и освежевали. Нед даже приделал ему красный светящийся нос. Шутка поначалу казалась Джесси забавной, но Рудольф висел тут с самого Дня Благодарения, так что впечатления несколько пообтрепались. Джесси заметил несколько унылых деревьев из мишуры, освещавших не менее унылые комнаты, но все же большая часть трейлеров в "Королевском Двартце" были не освещены: люди либо ушли в места повеселее, либо просто не заморачивались. Джесси отлично знал, что времена в округе Бун сейчас были трудными, так что не у каждого было, на что праздновать.
Большой передвижной дом старой Милли Боггс, огороженный белым забором и украшенный искусственными цветами в горшках, стал виден, когда Джесси въехал на холм. Милли была хозяйкой "Королевского Двартца", и она снова поставила перед домом пластмассовый вертеп - прямо между подъездной дорожкой и мусорным баком. Иосиф в вертепе опрокинулся, а лампочка в Марии не горела, зато младенец Иисус сиял так ярко, что Джесси решил, что внутри у него не меньше, чем двухсотваттная лампа, из-за которой дитя казалось несколько радиоактивным. Джесси проехал мимо маленьких яслей, съехал с холма и остановился возле крошечного трейлера, стоящего возле сосновой рощицы.
Когда Милли сдавала трейлер Джесси, она назвала это "временной арендой" потому что, подчеркнула она, "никто не должен жить в такой тесноте слишком долго". Он заверил её, что это всего лишь на пару недель, пока он не разберёт вещи, оставшиеся от его жены, Линды.
Это было почти два года назад.
Джесси заглушил двигатель и уставился на трейлер.
- Весёлого Рождества! - Он открутил пробку и сделал большой глоток виски. Потом вытер рот рукавом куртки и отсалютовал бутылкой трейлеру. - Хотя уже насрать.
Единственная гирлянда рождественских огоньков была прикреплена к крыше. Он не потрудился убрать ее с прошлого года, так что в этом ему нужно было только включить ее, чтобы поддержать общий праздничный дух. Только вот все лампочки перегорели, кроме одной красной прямо над дверью. Она мигала - включалась и гасла - будто приглашала его войти. Только Джесси не хотелось входить. Не хотелось сидеть на комковатом синем тиковом матрасе, уставясь на дешевую деревянную обшивку. Он уже даже начал видеть лица в узорах и пятнышках шпона - печальные лица, а порой и страдающие. Внутри он уже не сможет обманывать себя, не сможет спрятаться от того факта, что он проводит очередное Рождество в одиночестве, а тот, кто проводит в одиночестве Рождество - на самом деле самый одинокий человек в мире.
Твоя жёнушка уж точно сейчас не одна, не так ли?
- Прекрати.
Где она, Джесс? Где Линда?
- Прекрати.
Она в его доме. В милом доме. С красивой высокой рождественской ёлкой. Готов биться об заклад, что под деревом куча подарков с ее именем на обертках. И подарков с именем малышки Эбигейл тоже.
- Прекрати, - прошептал он. - Пожалуйста, просто прекрати.
Огонёк продолжал мигать, потешаясь и над ним, и над его мыслями.
Я могу и не ходить внутрь. Просто посплю в грузовике. Не в первый раз.
У него в грузовике был спальник - как раз для таких случаев, по большей части для халтуры за пределами города: забегаловки никогда не платят грошовым музыкантам достаточно, чтобы можно было заплатить и за мотель, и за бензин на обратную дорогу. Он посмотрел на снег на земле. "Слишком, мать его, холодно". Взглянул на часы - было рано, по крайней мере для него рано. Когда он играл в "Петухе", он как правило не возвращался домой раньше четырех утра, а сейчас он не был достаточно усталым или пьяным, чтобы просто лечь и уснуть, и если он сейчас войдет внутрь, он будет смотреть и смотреть на эти лица на деревянных панелях.
Сиду пришлось закрыть "Петуха" пораньше - не потому, что сегодня было Рождество. Рождество как раз было денежным временем для Сида. Всегда найдется достаточно потерянных душ, которые, как и сам Джесси, не хотят оставаться в пустых спальнях и гостиных - нет, только не в Рождество.
Пристрелил бы того ублюдка, которому пришла в голову идея этого треклятого праздника. - подумал Джесси. Может, для людей достаточно удачливых это и действительно радостный повод собраться вместе со всей роднёй, но для нас, заблудших - только лишнее напоминание о том, сколько дерьма жизнь может заставить тебя сожрать.
Только пять или шесть унылых неудачников пришли в "Петуха" этим вечером, и большая часть из них только ради бесплатной рождественской выпивки, которую обычно выставлял Сид. Джесси отключил усилитель и начал играть акустику, всю рождественскую классику, но никого это не заинтересовало, никто, казалось, даже не слушал. Будто явился Призрак Прошлого Рождества: все уставились в свои напитки отрешенными взглядами, как будто хотели оказаться где-то в другом месте и времени. А поскольку никто ничего не заказывал, Сид попросил всех уйти где-то в районе часа ночи.
Сид сказал Джесси, что ночь была убыточной, и предложил его взять в уплату початую бутылку этой кислятины вместо обычной двадцатки. Джесси рассчитывал на наличку - хотел купить своей пятилетней дочке, Эбигейл, подарок. Но он взял бухло. Джесси говорил себе, что делает это ради Сида, но и сам отлично знал, что дело было не в этом.
Он наградил бутылку злобным взглядом.
- Она попросила тебя только об одном. О кукле. Одной из этих новых Тин-Тайгер. Это вроде не было очень уж сложной задачей. Нет, сэр... не было.
Он услышал голос жены в своей голове: "Почему ты вечно всё портишь?" Ответа у него не было. Действительно, почему я всё порчу?
Еще не поздно. Я могу сходить в "Обмен и залог" в понедельник.
Вот только он знал, что у него нет ни одной проклятой вещи для того, чтобы ее заложить. Он уже продал телик и стерео, и комплект хороших шин, и даже кольцо, которое ему оставил отец. Джесси потёр отросшую щетину. Что у него еще осталось? Он снял гитару с ружейной подставки и положил себе на колени.
Нет, не могу.
Он коснулся струн.
А почему нет? Проклятая штуковина не принесла ему ничего, кроме горя. Кроме того, это была единственная его вещь, которая хоть чего-то стоила. Он взглянул на обручальное кольцо на своем пальце. Ну, почти единственная. Он отставил гитару и поднял руку так, что золотое кольцо отразило уличные огни. Почему он оставил его? Видит Господь, Линда своё уже не носит. Но он все же не мог заставить себя его продать. Как будто то, что он его носит, может вернуть все обратно. Джесси нахмурился:
- Я что-нибудь придумаю. Что-нибудь.
Только он знал, что не придумает.
- Эбигейл, куколка, - сказал он, - прости меня.
Это прозвучало неубедительно даже в кабине грузовика. Он что, действительно собирается ей это сказать? Снова? Сколько раз ты сможешь сказать это маленькой девочке прежде, чем это перестанет хоть что-то для нее означать?
Он глотнул еще, но виски неожиданно показался ему горьким. Он завинтил пробку и бросил бутылку на пол. Лампочка над дверью мигала, включалась и выключалась, включалась и выключалась.
Я просто не могу туда войти. Не могу провести еще одну ночь в этой дыре, думая о Линде и о нём. Думая об Эбигейл, моей дочери, которая живёт в доме другого мужчины. Думая о подарке, который я ей не сделал... который не смог ей сделать.
- Пора завязывать с такими мыслями.
Слова прозвучали плоско, пусто и мертво.
Джесси открыл бардачок, порылся там среди кассет, купонов на пиццу, талонов о регистрации и старых пакетиков от вяленой говядины, пока его пальцы не нашли холодную сталь короткоствольного пистолета 38 калибра. Он взял его в руки, глядя, как красный огонек отражается в темном металле. Тяжесть пистолета была успокаивающей, надежной; это единственная вещь, на которую он мог положиться. Джесси проверил барабан, убедился, что в гнезде была пуля, потом медленно вложил ствол себе между зубов, стараясь направить его вверх, в нёбо. Его тётя Пэтси пыталась вышибить себе мозги в 92ом, только она держала пистолет прямо, и когда спустила курок снесла себе напрочь часть шеи. Она серьезно повредила позвоночник у основания черепа, и провела последние три месяца своей жизни пускающей слюни идиоткой. А Джесси не хотел давать своей жене повода еще раз сказать, что он постоянно всё портит.
Он снял пистолет с предохранителя и положил палец на курок. Проклятая лампочка всё мигала, загоралась и гасла, загоралась и гасла, подталкивая и подстёгивая его. Рука Джесси начала трястись.
- Сделай это, - прохрипел он, не выпуская ствола. - Сделай.
Он крепко зажмурился, так что слезы потекли у него по щекам. Ему привиделось лицо его дочери и он услышал ее голос так ясно, будто Эбигейл действительно была в кабине возле него.
- Папочка? Когда ты придёшь домой, папочка?
Странный звук вырвался из его глотки - не вполне плач, скорее что-то утробное и полное боли. Он вынул пистоле изо рта, аккуратно поставил его на предохранитель и бросил на соседнее сиденье. На глаза ему попалась бутылка. Джесси долго глядел на нее, а потом открыл окно и метнул ее в ближайшую сосну. Промахнулся, и бутылка покатилась по снегу. Он оставил окно открытым, холодный ветер приятно обдувал ему лицо. Он упёрся лбом в рулевое колосо и начал плакать.
- Я больше так не могу.

***

Джесси услышал звон, а потом фырканье. Он моргнул, выпрямился. Он что, заснул? Он потер глаза и огляделся. Там, прямо на дороге, стояли восемь оленей, точно перед подъездной дорожкой Такеров. Олени были запряжены в сани, и даже в слабом мерцающем свете праздничных огоньков Джесси видел, что это были настоящие сани, а не рождественская декорация. Они были почти в рост человека высотой, деревянные доски выкрашены в глубокий красный цвет и украшены тонким золотым узором. Вся конструкция опиралась на пару крепких, изящно закрученных на концах полозьев.


__________
* "Черное лёгкое" - антракоз, "болезнь шахтеров"
** Имеется в виду Хэнк Муди из сериала Californication ( img1.etsystatic.com/000/0/5239856/il_fullxfull.... )

© Brom - Krampus the Yule Lord

Продолжение следует