А еще вчера у меня были выходные – правда, вечером воскресенья у меня в руках оставался уже только их хвостик, но с самого начала их было целых двое суток и еще вечер пятницы. И начинались они, к слову, вполне благопристойно, если не принимать во внимание, что за круглым деревянным, рассчитанным на шестерых столиком некоего паба умостилась почти дюжина человек. Пятничный вечер звенел знакомыми голосами, ласкал нёбо мягким, золотистым «Ред Страйпом», дарил мне тысячи разноцветных взглядов, прелесть беспечной болтовни, легкое дуновение ветра, сквозящего в окрытом дворике и поднимающего на крыльях струйки табачного дыма, которые наконец-то, похоже, никому не мешали.
А потом была дорога, занявшая вечер и приличный кусок ночи, скорость и темнота – вначале расцвеченная огнями огромного города, потом становившаяся все гуще и насыщеннее, и ветер в лицо, и небо, раскинувшееся шатром над нами, землей и трассой, небо, усыпанное тысячами далеких звезд. Первое впечатление, когда поздно, уже по истечении Часа Быка, мы приехали на дачу – это пронзительно-свежая нота запаха киндзы, доминирующая над всем прочим: над запахами травы и цветов, коры деревьев и земли, тонким укропным духом, над резким запахом черной смородины. Остаток ночи, до тех пор, пока не засветлело серо-синим небо, был полон усталых взглядов и тихого разговора, сливочного вкуса ликера и булок, обсыпанных сыром.
Солнце с утра проснулось гораздо раньше нас, а когда я выбралась из дома, оно ласковыми, огненно-горячими ладонями обхватило меня за плечи, согревая и окрашивая кожу золотистой краской загара.
День проходил в полузнакомой компании, на реке со всеми полагающимися в таких случаях радостями: с только что снятым с огня, чуть пахнущим дымком шашлыком, с нечаянно найденным изумительным вкусосочетанием – жареное мясо и нектарины, с легким вкусом золотистого освежающего «Миллера», с запахом текучей воды, что надолго прилипал к коже, с улыбками и незначительными разговорами, с травой, что щекотала босые ступни, музыкой, доносящейся из открытой машины и нечаянным купанием Лешкиной Натальи.
Еще позже мы с нашим непонятным везением попали на День города Обнинска, наблюдая провинциальные радости и развлечения маленького городка, например приехавший Луна-парк с десятком каруселей. Когда же ночь наполнилась темнотой, над нами в небе начали распускаться один за одним невероятные цветы огненной потехи. Я впервые стояла так близко, и сотканные из искр соцветия раскрывались буквально над головой. Самыми красивыми были растрепанные, как хризантемы, серебритсто-искристые, округлые фиолетовые чистейшего божественного отенка и вишневые, что раскрывшись выпускали в стороны еще несколько готовых раскрыться бутонов поменьше.
Вернувшись мы еще раз жарили шашлык, в этот раз почти в полной темноте, ориентируясь на запах и - немного – на прошедшее с момента начала приготовления время.
А следующим утром (точнее, не совсем утром, а во время после пробуждения) опять была дорога, и это был день, что позволяло любоваться домиками и куполами церквушек, проносящимися мимо, ярким золотисто-рыжим оттенком сосновых стволов, причудливыми очертаниями старых елей, пестрядью цветов-дичков на обочинах дороги.
Одним словом, выходные вышли роскошными, невзирая на то, что у меня так и не получилось, как в пятничной мечте, посидеть на солнце с книжкой, желательно не совершая никаких движений, кроме перелистывания страниц, но… так тоже получилось очень хорошо. Предположим, что мечте соответствовали яблоки со сладчайшей мякотью и нежно-зеленой шкуркой.