Вчера, выкроив немного времени, я продолжила разгребание вещевых завалов в новом жилище, и добралась-таки до фотографий.
Две роскошные фотографии прадеда. Нет, даже три. Одна потрясла до глубины души - дед, еще совсем молоденькие, в красноармейской форме: шинель, звездатая буденовка. А лицо у человека, которому уже пришлось к тому времени убивать - детское. Совешненно беззащитное открытое лицо, чистейшие светлые глаза... На вид - лет тринадцать-четырнадцать, на деле - старше. Ассоциация (о, только не обвиняйте меня в банальности ассоциаций) - какой-то ребенок в одной из книг Лукьяненко, только тот был еще меньше. Надо стащить у Энди книжки Луки-детоненавистника и перечитать... тогда я вспомню.
Рассматривала свадебные фотографии. Сначала тетушкины - все-таки она исключительно с садистским видом надевает Ивану кольцо на палец. Очаровательная, южнофранцузского типа девушка в белом, карие живые глаза, губы сложены так, будто у нее во рту сладчайший леденец, но она никому об этом не скажет, флердоранж в темных локонах; блестящий, красивый, того же южнофранцузского типа жених... Очень красивая пара, очередное доказательство того, что нельзя молодой паре жить вместе с родителями - они расстались.
Моя матушка. Первый брак. Никаких белых платьев - очень миленькая блузочка, серо-бежевая кримпленовая юбка, туфельки-копытца, минимум украшений. Роскошный букет цветов в руках. Волосы еще длинные, уложены в хитрейшую прическу в стиле Ботичелли - наверняка укладывала тетка, она мастер на такие вещи. Прозрачнейшая зелень глаз... В моей матушке всегда было что-то, что так и просится на кисть художника-романтиста.
Сергей. Биологический родитель. Помню, что когда бабушка вопреки просьбам матери показала мне как-то его фотографии, я осталась чертовски недовольна ее выбором. Сейчас впечатление совсем иное. Во первых, решительное сходство со мной - одинаковая лепка черепа, лицевой угол, посадка головы, руки - широкая косточка запястья, форма кисти, ногтей...
Сейчас видно то, чего я не могла разглядеть, когда была меньше. Видны даже на старых фотках задорные искры в зеленых глазах. Виден легкий намек на улыбку, которую сейчас спрятали, но она только и ждет удобного момента, чтобы вырваться. Видна изрядная доля обаяния... Одним словом, одобрям, даже в качестве недолгого, хоть и скрепленного штампом, романа.
Бабушка... До сих пор не понимаю, как дед измудрился на ЭТОМ жениться. Дед шутил, что по пьяни. Я полагаю, что сначала надо было все же проспаться. Тетка говорит, что в молодости, возможно, в ней было что-то привлекательное. Просмотрела все молодые фотки - привлекательного не нашла ничего. Ни единой черточки, даже самой маленькой. Мертвая душа, и, похоже, такой и была чуть не с самого рождения, мертвая душа и пустые глаза - на каждой фотографии. Ассоциации - мясомолочное производство. Удивительно - живость Надежды и вот эта косность, тупость и "мертвость" Антонины, а ведь родные сестры... Впрочем, черт ее знает, прабабку мою, может и не родные :-)
боевая была женщина, горячая, да и красивая к тому же.
Целый ворох видовых фотографий - дедушка любил. Питер, Кисловодск, Новгород, Суздаль.
Огромные пачки моих детских и матушкиных детских фотографий - все дедушкиной работы.
И всего лишь штук десять - дедушкиных. Эта "поганая старушка, моя бабушка", хранила фотографии "любимого мужа" как придется - только одна была убрана в чехольчик из жесткого пластика - дедушка получает орден из рук Брежнева... Неплохой показатель супружеской любви, да? Не ту хранить, где хорошо получился, не ту, где смеются глаза - а самую официальную из официальных...
Тонкие пожелтевшие листочки... стимуляторы памяти.