Февраль, петушиный хвост из перьев сырости и холода, серого дождя и грязного снега, плотной облачной пены и нескольких капель блеклого неба, из депрессий и подавленности, дел, лиц и движений, из всплескивающих жестов чужих смуглых рук с ровными овалами полированных ногтей, из взглядов поверх, из запаха легких и терпких Cartier, которыми я пропитываю свою кожу, волосы и одежду, из мелких глотков граппы, прозрачной, как капель, и жгучей, как грядущее солнце, из глиняной неподвижности лиц и сложного языка движений ресниц, из медленной прогулки по лесу, поцарапанного холодным воздухом горла. Время, когда деревья начинают терять свою стылую неподвижность и приобретают снова предвесеннюю гибкость ветвей и смотрят беспокоящие, чуть тревожные сны...
В этом году, для того, чтобы начать жить весной, мне пришлось умереть месяцем раньше.
Теперь возвращаюсь, безмолвная, из-за черты...