Бредятинки...

"Только на облаках трава получается будто в тумане..."



"Божьи коровки едят все, даже облака, за неимением лучшего..."



"Сыр под пеплом - традиционное блюдо гольяновской кухни, веками передававшееся из многоэтажки в многоэтажку..."



АвтоВанГог (наименование графического эффекта, но понравилось)

---

Рыжее тепло...

Рыжего тепла тем вечером было предостаточно. Мало того, что на глаза постоянно норовили упасть собственные рыжие прядки, я ухитрилась попасть в компанию прочих рыжих - как по масти, так и по прочим критериям. Даже лонг-айлендский чай и виски носили отчетливый рыжий оттенок.

От рыжих искр отогревались пальцы и даже чуточку оттаяла душа, от Джемисона тепло растекалось по телу, а подрагивающие руки и периодически проскальзывающие в радужках холодные ширмочки ничего по сути не изменили.

Был совершен набег на кофейный магазинчик, удачно расположенный по соседству, а потом еще и на книжный, и на музыкальный - и в каждом из них был добыт тот или иной трофей.

...пара маленьких китайских глиняных чашек... (на самом деле три, но третья - в подарок)...

...пара дисков...

...и много книг, среди которых, правда, преобладали любимые японцы...

А еще у меня теперь есть видео Гамлета... да-да, того самого... с Оливье :-)

---

А начало выходных было слишком теплым и ласковым, чтобы заподозрить неладное: в запахе дома и кофе, во вкусе фруктов, в мурлыканьи желтоглазой кошки, где-то между взглядов и запахов, между разговоров и рассказанных снов, и дальше - в запахах теплого пространства латинского ресторанчика, в тихих смешках, в фигурках из изломанных зубочисток на темной поверхности стола; в прогулке внутри плотного снегопада по бульварам и по ветреной Тверской, и в нежелании уезжать...

Было мелькание городских картинок за окнами машины, и падение сумерек, и лихорадочный пробег по каким-то магазинам, и лекарства для матушки, и Бене с Наташкой в гостях - уютное гнездо слов, свившееся в разговоре, кофе, вскипающий в медной джезве, сваренный глинт и книги, и какие-то полурассказы-полувоспоминания...



И лед. Редкое счастье, оказывается, когда в холодильнике находится лед. Лед и, по контрасту, тихий, теплый, шелестящий голос, и две водки с соком и с тысячей иголочек боли - для того, чтобы прийти в себя... обеим.

---

Воспитание жестокости у женщин и собак (с)

Жестокость, правда, была и раньше. Достаточное количество жестокости, ровно столько, сколько может быть у девочки, родившейся в полисе, выросшей в проблемном районе и не желавшая для собственного спокойствия подлаживаться под запросы общественности. Ровно столько, ни больше, ни меньше.

Ровно столько, сколько может быть у человека, привыкшего проходить через чужие жизни, не задумываясь о том, сколько разрушений это принесет.

Причем лично я приращения именно этой черты своей личности не планировала. Как-то оно... само.

Сначала было раздражение. Потом страх. И ярость. Потом мелькнула, как искорка, ненависть... совсем на чуть-чуть, ненадолго.

Потом - жалость, она так и осталась, что можно еще испытывать к утерявшему человеческий облик существу? И сожаление, мимолетное, что такого варианта развития событий я предположить не смогла.



А потом - мягкой и горькой волной - жестокость.



Любопытно (самой любопытно в первую очередь), что действовала в стрессовой ситуации на автопилоте. Автопилот включился самостоятельно, недрогнувшей рукой взял мою истерику за горло, да так хорошо, что желание пореветь в три (нет, лучше в четыре) ручья добралось до меня только на следующий день около двух часов пополудни, когда и было успешно подавлено; и аккуратно провел меня по дорожке тех действий, которые было необходимо предпринять.



Очень больно до сих пор. За атакующую тварь в человеческом обличье, за свои моменты беспомощности, за собственный страх...



Наверное, меня действительно трудно чем-то пронять - или это было постшоковое состояние. По крайней мере нездоровое чувство юмора меня не оставило, и в том есть у меня живой свидетель...



Хорошо, что после таких ситуаций люди перестают для меня существовать - так или иначе моя текущая проблема, "любимая" проблема выбора, решилась. Если подумать, то даже в мою пользу.

---

Выходные оказались дьявольски разносторонними, собрав воедино и смешав в гремучий коктейль страшное и хорошее.

На самом деле, у меня пока слишком мало слов, чтобы более менее внятно описать произошедшее хотя бы для себя - сейчас слишком много ожесточенности, чтобы судить отстраненно.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Я судорожно пытаюсь проснуться. В офисном кресле свернулась в сиддасану, и сижу, аккуратно разместив вокруг себя кофейник, чашку, сливки, тростниковый сахар, мышей всяких пластмассовых, тренажерку для пальцев, три телефона и прочие полезные вещицы. В качестве одной полезной вещицы нынче выступает нэцке, изображающая мудреца с цветком лотоса, приволоченная мне с Хоккайдо не далее как вчера. Выражения лица у меня и мудреца почти одинаковые - полная самопогруженность и узкие щелочки глаз (по разным, правда, причинам, но какое это сейчас имеет значение?).

Забежавшее в комнату начальство покосилось на мою странную манеру размещения за столом, но, оглушенное моим тяжело-вопросительным взглядом, предпочло промолчать. В конце-концов, работа делается? Да. Вопросы есть?

Поспать удалось ровно тридцать семь минут - столько заняла дорога на работу из Джао, где мы распяли ночь и приняли у мертвой матери живого ребенка - утро...

Волосы пахнут табаком, пальцы - табаком, на небе неисчезающий привкус кофе, и еще - ощущение... смены мест, синего неона на фиолетовый, белого на зеленоватый, смены ритмов и стилей, воспоминание о трех черных: черной шелковой челке то и дело падающей на зеленые глаза, о черной гладкой коже, украшенной белым узором-татуировкой и о том, как по обтянутому черной водолазкой плечу змеилась светлая пшеничная коса.

В Будиных чертах - что-то диковатое, чересчур лихорадочно блестят глаза, чересчур белыми кажутся зубы на фоне полных коричнево-розовых губ, слишком далеко разлетаются вокруг брызги животной агрессии...

Дэн все больше становится похож на иезуита.

Только Лешка не изменяется... если только чуть больше стал говорить о делах... и чуть меньше - о Марте.

Поймала себя на мысли, что мы слишком часто стали встречаться - последний "слет" был летом, прошло всего лишь полгода...

---

По-моему, я опять начинаю хотеть в Питер... После семилетнего перерыва...

Впрочем, логично: нужно меньше слушать БГ и Зоопарка, и вообще прекратить экстренное погружение в юношеские музыкальные пристрастия... лениво...

---

Когда какие-то моменты - не внутренние, внешние, жизненные - переживаешь слишком сильно, слишком остро, боль пьешь не чайными ложками, а жадными глотками из жбана, тогда не следует потом удивляться, что в этой части душа окажется покрытой толстым слоем серо-черного жирного пепла...



Потом на этой почве снова вырастут травы, я точно это знаю, те же самые травы, что росли до того, может быть даже чуть гуще и ярче... но удел им все равно будет - огонь...

---

Вывернутая перчатка... или - вывернутая душа. Белые паучиные и белые птичьи следы по запекшейся крови...



Записи, мелькнувшие в моем восприятии, как мелькают карты, только эти карты были украшены по краям острыми крючками, но получилась не только боль, получился восторг, получились янтарные слезки, текущие по душе. Три - упали в цитатник. Наверное три - я не помню, я не читала, точнее читала, но не умом, не глазами - выжигала по душе, плела на ее нежной шкурке узоры татуировок и шрамов.

И осенние листья с фотографий стали острыми, заточенными, вычурными пластинками цветного металла - и их кинуло ветром сквозь меня...



спасибо

---

to...

Умиротворенный сон Осени берегут не яростные ветра, не занавеси падающих листьев, не темные ночные вуали со стразами звезд, не шлейфы туманов...

Когда приходит зима, Осень отгораживается холодной, вычурной ледяной стенкой, об которую так просто обломать ногти и ободрать в кровь руки...



Так и мерещится табличка "Учет" и большой навесной замок...

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Прямо сейчас в сопровождении улыбки

Ты придешь ко мне ровно в полночь, разбудишь мой спящий звонок.

Ты скажешь мне: "Какая чудесная ночь! " Я отвечу: "Да, но я одинок".

И я заварю тебе свежий чай и достану из бара вино

И выключу свой телевизор, не успев досмотреть кино.



Мы будем говорить о прекрасных вещах, играть словами, как в биллиард,

И ты построишь мне сотню воздушных замков и один небольшой зоопарк...

Но, увы! Я знаю, что мне нельзя верить всем твоим словам -

Слова для тебя значат больше, чем дело, но это ничего - я грешил этим сам.



Ты скажешь, что жизнь - это великая вещь и выдашь "семерку" за туз,

И я тебе сыграю свой рок-н-ролл, и я тебе спою новый блюз...

И ты, конечно, похвалишь меня и я тебе в ответ улыбнусь -

"Я знаю, нам трудно понять друг друга, но ты вежлив и я не сержусь".



И когда за окном забрезжит рассвет я скажу: "Не пора ли нам спать? "

И я постелю себе на полу, а тебя уложу на кровать.

И вот, когда, наконец, я засну, уняв предрассветную дрожь,

Ты встанешь и улыбнешься, как ангел, и вонзишь мне в спину свой нож

И вытрешь с лезвия кровь и ляжешь спать... И во сне ты увидишь себя...



И утром я встану первый, приготовлю кофе и торт,

Поставлю T-Rex, и тебя разбудит бодрый мажорный аккорд.

И выпив свой кофе ты куда-то уйдешь, махнув мне на прощанье рукой,

А я отмою с паркета кровь и обрету свой душевный покой.



(с) М.Н.

---

Прокуратору объявить строгий выговор... За гнусное опоздание с поздравлениями почти на неделю :-)



Спасибо, Игемон :-)

---

Читаю чужие дневники - старые, еще писанные от руки, за полвека до моего рождения... точнее - выдержки из дневников, полные так и не были изданы...

1924



Умер Брюсов.

1924



Умер Брюсов. Адалис так и не впустили к нему проститься. Как должны быть довольны те люди, которые берут себе это право - лишить человека последнего целования с любимым - ради торжества законности, ради мести. Счеты сводятся перед лицом смерти - брр...



Все вспоминаются эпизоды летние. Читали поэму Тихонова "Лицом к лицу". <Брюсов> бранил ее. А когда М.Волошина, обрадованная, крикнула: "Я же говорила, что Тихонов - ничтожество", - возмущенно ответил: "Я и в Эвклидовой геометрии могу ошибки найти, и в "Фаусте" Гете - недостатки, но они от этого не перестанут быть великими".



Увидев у меня "Темы и вариации" Пастернака, обрадовался. "Тут около ста человек живут, все интеллигентные люди, а крупнейшего поэта России не знают; я бы чувствовал себя неловко, если бы не познакомился с этим огромным явлением нашей эпохи". И целый вечер читал и разбирал стихи - как в студии. Обмолвился, что у него самого есть вариации на пушкинские темы. Макс Волошин сейчас же: "Прочтите, они, вероятно, много интереснее". Возмущенно ответил: "Нельзя чтение одного поэта перебивать другим. И потом - я только подражал Пастернаку, как робкий ученик, и подражал неудачно". В устах большого мастера и старика это было прекрасно. И, уходя домой, резюмировал с иронической улыбкой: "Вряд ли кто-нибудь из них понял Пастернака, но уверяю Вас, что и сам Волошин до смерти будет кичиться Пастернаком как "модным" поэтом. Но не все ли равно, каким путем придет то, что неизбежно должно придти. Всему новому трудно".



Крохотная комнатка, огарок свечи, солома на деревянной постели - по-дачному неуютно. И целую ночь разговор. Сосед - Габричевский, профессор - жаловался: "Спать не дают, все чего-то бормочут". И думали все, что любовные разговоры, и подсмеивались над стариком, что влюблен в девчонку. А оказалось, что все ночи напролет рассказывал ей (Адалис) о будущем коммунизма - как оно будет прекрасно. И это с детской улыбкой, с восторгом - на берегу моря, в постели с любимой женщиной - и за месяц, как оказалось, до смерти.



-----



15/Х. Снится - заболела нервно. Иду к профессору Лангу. "У вас с симпатическим блуждающим нервом неладно. Надо лечиться. Есть хорошее средство, но мы его применяем только к людям без предрассудков. Хотите?" - "А в чем дело?" - Ведет в анатомический театр, пустой коридор, по стенам деревянные шкафчики, в каждом - по трупу. Отпрепарированы в совершенстве - розовые, свежие; совершенно голые. Внутри каждого небольшая динамка - полная иллюзия теплоты человеческого тела. И деловито объясняет: "Заболевание блуждающего нерва обычно происходит на почве подавления извращенных половых потребностей. Для того, чтобы излечиться, необходимо эти потребности удовлетворить. На живом человеке нельзя, так предложены немецкими учеными трупы. Полная иллюзия живого человека и полнейшая безнаказанность. Можете даже изрубить в куски по использовании. Необходимо только выбрать наиболее физиологически соответствующего партнера". И указывает цинично на различные размеры и особенности. Чувствую, как по спине ползут мурашки и делается тошно от отвращения. "Сразу не решаетесь? Почти никто сразу не соглашается. Вы не торопитесь, обдумайте. Я вам предлагаю, во-первых, потому что вы человек свободных и широких взглядов, а во-вторых, потому что иного средства нет". И все это страшно деловито, по-немецки точно и отчетливо, с величайшей невозмутимостью и бесстрастием. "А теперь пройдемте в кабинет". Большая зала, затянутая черным бархатом, и по стенам кабинки - с трех сторон стенки, с четвертой - к нам - открыты, как уборная в Народном доме. В каждой на полу - вихрь белых покрывал и два сплетенных тела. Тут начинается самое ужасное - не могу отличить живого от мертвого. Особенно страшна одна пара - молодой человек прикащичье-парикмахерского типа, с усиками, и в его объятиях ужасная мертвая старуха - очертания скелета, седые космы волос. Только подумала: "Такой банальный на вид - к чему ему такая жуткая старуха", - вдруг старуха делает какой-то неуловимый жест, совершенно отчетливо показывающий, что жива она, а он - труп.



Я начинаю терять сознание от ужаса и отвращения. Ланг протягивает снисходительно руку и выводит. Попадаем в фехтовальный зал. "Предложите даме рапиру" - и мне: "Мы не можем открыто употреблять наш способ лечения - для видимости у нас фехтовальный зал - сделайте несколько движений". Я фехтую. Секретарь спрашивает: "Записать в очередь?" - "Нет, подождать. Кстати, где у вас анкеты - есть две вакансии". Секретарь протягивает две анкеты и конфиденциально добавляет: "Только их лучше врозь. Они друг от друга таятся, это муж и жена. - Фамилия? - Алексеевы... На этом проснулась и дня два даже рассказать никому не могла - так отвратно. Дико очень - тут и Фрейд, и черт знает что. Алексеевы - самые нормальные в мире люди.



____________



От Союза поэтов послали к Сологубу - просить принять участие в вечере памяти Брюсова. Комната жарко натоплена, прямо на Ждановку. Старик мягкий и уютный, и почему-то кажется, что весь в сафьяновых сапогах. "Читать на вечере не буду - во всех таких воспоминаниях есть неприятный оттенок: "вспоминающий" больше говорит о себе, чем о том, кого вспоминает". - "А вы постарайтесь избегать, если неприятно". - "Не могу, дух времени таков, его зараза. А потом с легкой руки Андрея Белого нынче принято, взяв дорогого покойничка за ноги, - им же да по головам тех, которые еще не успели умереть. А потом я вообще болен и надо нитроглицерин принимать". И потом неожиданно: "Почему до сих пор никогда не пришли?" Опешила. "Просто так как придешь к незнакомому? Спросили бы - а вам, собственно, что угодно?" - "Ну, конечно, спросил бы. А все-таки прийти надо. Мы в свое время такими гордыми не были - и книжки дарили, и сами ходили. Это все от гордыни. Стары мы стали, заплесневели - чего к нам ходить. А нам что делать - нас не печатают, никто не помнит, одна радость молодых поругать, а вы вот и не идете. Стоим, как огородное пугало, а пугать некого. А уж стар я так, что ко мне и молодые дамы ходить без страху могут".



А потом стал упрекать за непочтительное отношение к Богу. "Я с ним сам всегда воевал, а нынче Он меня посетил - я и смирился".



О прогрессе сказал - явление сомнительное. До сих пор ничего равного открытию огня, приручению зверей и началу земледелия - не знали, а это в прошлом. <…>



И, при прощании, с доброй улыбкой: "Когда ваш вечер - известите, я приеду и почитаю".



______



22/X. Недавно группа федоровцев (последователи философа Николая Федорова. - С.Ш.)подала во ВЦИК заявление о предоставлении им участка на Мурмане для погребения близких ввиду предстоящего в недалеком будущем воскресения мертвых - самого реального.



(Из московских слухов)



______



23/X. Во "Всемирную литературу" пришло письмо из провинции с прекраснейшим сонетом и с письмом, в котором сообщается, что стихи получены во время спиритического сеанса от Гумилева. Сообщается также, что Гумилев находится в настоящее время на планете Юпитер и продолжает там работать.



(Из питерских событий)



Любопытнее всего то, что стихи великолепно сработаны под Гумилева.



____________



4/XI. "Куприн в компании с каким-то русским пьяницей, сам вдребезги пьяный, по-французски почти не говоря, заявился к А.Франсу. Тот посидел пять минут, потом извинился: "Меня ждут мои яйца всмятку". И ушел. Куприн ему этого всю жизнь простить не мог".



(Горнфельд - по поводу статьи о Франсе, которую у него просил И.Оксенов)



______



16/XI. Сологуб занимался тем, что "заколдовывал" вещи: то у всех гостей галоши окажутся с буквами "Ф.С.", то начинает идти дождь в хорошую погоду, то уходящие от него гости никак не могут попасть домой и все возвращаются к его подъезду. Однажды так попался Вячеслав Иванов. Гиппиус написала по этому случаю:



Невысокая порода



Колдовских его забав.



То галоши, то погода,



То Иванов Вячеслав.



1905



(Рассказал Пяст)



_____



19/XI. "У сына поэта Иннокентия Анненского, тоже поэта - Валентина Кривича есть девочка, на которую отец возлагает большие надежды в поэтическом отношении. Живут они в Царском. Пришел как-то к ним Сологуб, заинтересовался - что за девочка тут бегает. "А это, Федор Кузьмич, моя дочка". - "Дочка? Вот как хорошо. Пойди-ка сюда, девочка". Стал ее разглядывать, расспрашивать. Потом покровительственно заключил: "Ну что же, деточка, расти большая, учись, будешь как твой дедушка..." - и когда Кривич уже приготовился услышать "большим русским поэтом" - неожиданно и невозмутимо закончил: "Попечителем учебного округа". Кривич ему этого до сих пор простить не может".



(Рассказал Всеволод Рождественский)



__________



30/XI. "Недавно около Семянниковского завода обнаружились летающие вещи. В семье одного рабочего жила женщина, потом он ее выселил. Уезжая, она сказала, что он ее еще вспомнит. Вскоре начали по комнате летать столы, стулья и кастрюли. Рабочий подал в милицию заявление: "Как от меня недавно выехала женщина, а о ней известно, что она из местности, где много колдунов, - и у нас нынче летают вещи, то прошу женщину арестовать и колдовать ей воспретить". Пришла милиция, составила протокол; вдруг тушилка с углями кинулась им в ноги. Решили оставить на дежурстве милицейского. Вдруг молоток со стола сорвался и его - по лбу. Он сбежал. Сейчас по этому случаю большие волнения среди рабочих".



(Рассказала Ахматова)



______



14/XII. "...Велели им как-то сдать оружие. Привезли 26 подвод всякого старья - воистину музейные сокровища - чуть не с каменного века. "Это, - говорят им, - не то". Привезли еще 18 подвод эпохи, так, до севастопольской войны. "И это, - говорят, - не то". Представили еще 15 подвод - оружие, примерно до войны 1814 года. А сами все равно с ног до головы вооружены, разве у них оружие отнимешь...



А этот год у них необычайный - впервые за все время их существования не было Шахсей-Вахсея..."



(Рассказ Н.Тихонова о Кавказе)



_____



14/XII. Снится - удрал с бойни недорезанный теленок, и по сему случаю волнение среди коров. Я с детьми попадаю в стадо - коровы почему-то все пегие, идут грозно - рога вперед. Нас не трогают. Коровы ведут правильную осаду города, против них пулеметы. Требования коров - не отнимать телят и не гонять их самих на бойню - хотят умирать естественной смертью. Нам кричат с того - человечьего - фронта: "Идите скорей, мы сейчас открываем пулеметный огонь". Я, с благородным возмущением и взволнованная до слез, отчаянно кричу: "Товарищи, что вы делаете, это недостойно социалистической республики! Как вы можете стрелять в тех, в ком не проснулось самосознание?!" И на крике проснулась.



_____



19/XII. "Постановление по делу об изнасиловании военмором работницы". 1). Уплатить военмору ей за бесчестие 100 рублей единовременно. 2). В случае если она родит - уплачивать оному военмору по 25 р. ежемесячно на воспитание ребенка. 3). Учитывая пролетарское простодушие оной работницы - считать ее девственной.



(Рассказал П.Н. Медведев)



_____



Жил на свете Котя милый,

Постоянно был унылый.

Отчего - никто не знал.

Котя это не сказал.



Это первое стихотворение Блока в 4 года. Сообщила Н.Павлович со слов А.А. Кублицкой-Пиоттух - матери Блока.



Все элементы блоковской поэзии.

---

Лежу и слушаю, а кровь во мне течет, вращаясь правильно, таинственно и мерно, и мне неведомый нечеловечий счет чему-то сводит медленно и верно.



Алчбой бескрайною напоена струя, ненасытимая в ее потоках хищность, через века сосудов новых ищет - и вот - одним сосудом - я.



(с) М.Ш.

---

Первый раз проснуться во сне от шепота: "Просыпайся, Шелл, просыпайся - ты ушла слишком глубоко, тебе пора выныривать"... Открыть глаза, смутно вспоминая, что мне снилось, и несколько минут спустя услышать, как звонит будильник, и наконец вернуться в реальность - к сонному теплу одеял, музыке, к шипящему в джезве кофе, розовому хрусту яблок...

Уход из дома - под "Выстрелы", мыслями уже на работе, судорожно вдыхая холодный воздух и оскальзываясь на обледеневшем асфальте. На минутку остановиться - и, запрокинув голову, поглядеть в небо цвета голубых глаз - холодное и отстраненное, безразлично разглядывающее рыжую макушку, зеленые ядрышки радужек сквозь решетку ресниц, руки в карманах...

На Комсомольской меня догнал "Пригородный блюз", ритмом вплетаясь в рисунок вен, артерий и капилляров, еще вдыхая аромат Род-Айленда, и пряностей, и доков, и болот, и женских тел, принесенный ветром прозы Апдайка.



И в конце-концов задуматься: что же это была за женщина, что строила те мосты, которые я сейчас жгу?..

---

Позабавило: "с аристократически оттопыренным мизинецем"



Интересно, в какой период дурная мещанская привычка оттопыривать оный пятый перст стала полагаться "аристократической"?

---

Через избранное вижу Энди. Отчетливо.

При всякой попытке рассмотреть чудо поближе, мне вежливо напоминают, что вышеозначенный пользователь дневника не ведет...



Чуд, приезжай в гости, а?

---

Вчерашний день сломался неохотно и как-то сразу, после долгого сопротивления, со странным всхлипывающим звуком, с которым как правило ломаются предметы, умевшие звучать - будь то гитарная дека, разлетающаяся в щепу флейта или просто не выдержавшая смертельного напряжения струна...

На гребне звука меня вынесло под затянутое ватным пухом небо, под снег, сединой покрывающий мои волосы, грудью на ласковые ладони холодного ветра, и внутри снегопада белые ирисы смотрелись очень органично, их хрупкая жизнь вовсе не казалась чуждой этой зиме... А потом - немножко своим желанием, немного - движением, немного - волей, - я меняла небо, выстуженные улицы и снег на заполненный теплом и запахом кофе коробок одного из зданий в самом центре.

Там курятся ароматические палочки, стены и ковры - красные, а на окнах стоят живые цветы - долгие гибкие листья амариллисов, резная округлая герань, что-то еще... через облачко табачного дыма разглядывала по-зимнему бледную зелень и думала, как же они выживают в вечном табачном дыму.

Покойно устроившись на хребте некоего гибрида кресла, кушетки и козетки (совершенно непонятная, но удобная конструкция, главное, что на ней можно полулежать по всем диагоналям), скользила взглядом по деталям - по приятным картинам-стилизациям на стенах, по серебристым узорам на стеклах электрических лампочек, по свечным огонькам на столах, по кованым спинкам стульев и абажурам ламп, по лицам и кистям рук. Жгучая дама итальянского типа с вертлявым спутником, неспешно курила, медленно, так медленно, поднося к губам сигарету, в то время как ее спутник с пулеметной скоростью выплевывал слова в телефонную трубку. Пара девочек, судачащих о невероятных, вечных романах и страстях, и о подругах, тоненькие, легкие и ясноглазые, одна то и дело откидывала с глаз непослушную челку... И мелкие глоточки айриш-кофе через тонкую соломинку...

Местечко оказалось на редкость приятным, рада, что оно нашлось...