...Гибрид стервы и трикстера...



Это про меня, и это один из лучших комплиментов за последнее время

---

Из ОМа же:



If you're not part of the solution, you're part of the problem

---

Про ОМ

Итак, я до него добралась.

До журнала, бывшего моим любимцем, постоянным спутником, стилем, чтением, шахтой для добычи любопытных соображений и точек зрения, кладезем интересных фактов и прочим, прочим, прочим…

Журнал ОМ, который я начала приобретать с самого начала, с девяносто пятого года, с того самого номера, на обложке которого был Джеггер с чучелом лисицы.

Тогда моя любимая игрушка позиционировалась исключительно как мужской журнал, только не той породы, где горы плоти норовят пасть на тебя с любой страницы.

Гор плоти не было. Была мода, стилистика, актуальные книги, музыка, фильмы, места, адреса. Были интереснейшие, живые, умные статьи обо всяком-разном, чилл-ауты, интервью, мини-анкеты; отличные фотографии, необычные штучки, новое-незнакомое низвергалось на меня обильным водопадом, меня подкупило то, что каждый номер был не похож на предыдущий, что были они тематическими.

Музыкальный номер с Африкой

Номер необычностей с Кехаялом

Розовый, первоапрельский номер с Ангелом – посвященный сексу в целом и перверсиям в частности

Парочка юбилейных, с дисками

Несколько модных

Несколько утонченно-эстетских

Вереница имен и лиц, с самого начала: Африка, Курехин, Медведева, Тимур Новиков, Агузарова, Бартенев, Лагутенко, Браво, Сорокин, Дельфин, Маша Макарова, Ляшапель, Литвинова, Чулпан Хаматова… Впрочем, в именах ли и в лицах ли дело? Вряд ли. Скорее в духе и в стиле.

А потом у любимого журнала сменился пастырь, то есть главный редактор, Игорь Григорьев, подустав от долгого занятия одним и тем же, передал свои главноредакторские полномочия и отправился воплощать в жизнь иные интересности.

ОМ деградировал быстро. Продержавшись какое-то время на ранее созданном имидже, он стал обычным поп-культурным вестником, уже не шокирующим, уже не очаровывающим – пустым, сброшенной шкуркой от того, что было.

А сейчас все вернулось на круги своя.

Ноябрьский номер назван ПЕРВЫМ (семьдесят восьмым), Григорьев вернулся, и от тонкой книжечки формата А4 с кровавой обложкой я получила массу удовольствия.

Другой дизайн. Мелкий шрифт. Девять восьмых чудес света. Ирак. Арийские источники всякого порядка. Сеть. Аэрография. Сенегал. Не считая мелких брызг.

Довольству моему нет предела, если честно.

Такие подарки в последнее время - редкость

---

Сказала, что сейчас опять рыжая

Сказала, что рада меня слышать

Как никак комплимент, да еще какой, особенно при нашем вечном желании оттачивать в компании друг друга остроту язычков.

Смех рассыпался серебристыми бубенчиками, бубенчики долго, долго, подпрыгивая скатывались по ступеням воображаемой лестницы.

Сказала, что хочет ночевать в моем доме, но быстро передумала.

Я мысленно ухмыльнулась.



На самом деле я чертовски довольна

---

Вечер, положив мне на плечо тяжелую, теплую, шершавую ладонь, увлекал меня в дебри полутемных московских переулков, курил что-то невероятно крепкое и забористое, некультурно пальцем показывал на привлекающие внимание сценки. А я на них пялилась совершенно непристойно, из под падающей на глаза челки, исподлобья, руки спрятав в "прорезях по бокам хакама", и тоже дышала давидоFFским дымом, и на луну смотрела, ибо луна того стоила - здоровенная, чуть подрезанная земной тенью, желтая оладьина поперек неба, плавно возносилась в зенит, сокращаясь в размерах и постепенно изменяя окраску - от теплого насыщенного желтого к бело-голубому.

Ветер вчера, впрочем, тоже был любезен и галантен - пальцами прохладными гладил меня по щекам, прядки волос с глаз убирал заботливо, не пытался за спину заходить - и честнейшим образом, глаза в глаза, дул мне в лицо - куда бы я не сворачивала.

Вчера я спряталась в привычном кофейном, ванилью пахнущем тепле деревянно-бежевого-кирпичного подвальчика, где гибкий, как обезьянка, официант принес мне на маленьком круглом подносе прозрачный бокал, градиентно залитый жидкостями от черно-коричневой до бело-бежевой; я следила за людьми, хватала за краешки чужие настроения, соскучившись - читала о нелегких судьбах средневековых алхимиков, о поисках философского камня, элементалях, совершенной природе золота, о своем любимчике - Рудольфе II, и время шуршало мимо меня, не торопясь, со змеиной грацией скользя по моим коленям...



Сегодня, заглянув в зеркало, я обнаружила там чуть невыспавшуюся, но довольную мордочку, со свежеобрезанной челкой (и почему меня всегда на убывающей луне тянет волосы резать?), хлопающую ресницами и подозрительно меня рассматривающую. Впрочем, вскоре мы обе успокоились, присмотрелись друг к другу, заулыбались, и принялись чистить зубы, пытаясь одновременно дуэтом напевать: "...следи за ее левой рукой, она извернется - родит тебе двойню. Калашников - просто покойник в сравнении с одной такой..."

В очередной раз подумалось, что все-таки у "одиноко растущих взрослых" тысячи преимуществ перед живущими с родителями детьми и не только детьми: ну кому, скажите, во младенчестве-детстве-юности позволили бы позавтракать половинкой консервированного персика, ложкой взбитых сливок и большой чашкой свеженького, лично изготовленного кофе с тростниковым сахаром? :-)

И совсем не нужно делать над собой усилие и разговаривать по утрам...



Удовольствие от себя, от серенького хиленького утра, от кофе, холодного воздуха брызгается во все стороны огнеопасными каплями. На работу почти бежала, еле удерживая себя, чтобы еще и подпрыгивать не начать от радости...



А в рюкзаке болтается замечательная парочка: "Энциклопедия", которую я как раз созрела перечитать, и кровавый-огненный номер ОМа - первый/семьдесят восьмой, но о нем, ненаглядном, пожалуй, попозже... если успею

---

Отличное слово попалось, жаль даже, что не мое авторство:



шизостеник (с)

---

Задумалась о собственном эгоизме и том, где он заканчивается и начинается чистой воды избирательное человеколюбие.

И не разобралась.

С одной стороны заглянешь - эгоистка, махровейшая, замечательная, с другой, особенно в отношении дорогих и любимых - и не эгоистка вовсе, а очень даже и не она.

А граница между двумя состояниями размытая-размытая, гнется, дрожит, норовит растушеваться...

---

Как-то забавно она появилась опять... Неожиданно.

Я позвонила узнать какую-то мелочь - исключительно рабочий (точнее, межрабочий) момент.

И сразу выяснилось, что я-то ей как раз и была нужна.



Смех, запутавшийся в наших волосах хотя бы на миг...



Записать что ли где-нибудь для памяти, что в четверг я с ней встречаюсь? Наверное, следовало бы. Рабочее безобразие и ноябрьское пьяное небо не способствуют укреплению моей и без того избирательной памяти.



Меня лихорадит, слышишь?

И еще мне любопытно до чертиков. До маленьких, вертлявых, пахнущих серой и огнем чертиков с шальными глазами.



Время вышло... и пришло опять. Наверное.

---

А вот это, похоже, станет любимым...



*

вывернул наизнанку, помял, переклеил,

сделал надрез - окружающие охуели

а теперь говорит, что болею снотворным,

прикуривает, запрещает смотреть порно,

смотрит, как плачу, переодевает в мужское,

говорит, что я лучше всех, но его не стою,

танцует один, настаивает, чтоб кончала,

переворачивает и начинает сначала,

переделывает, перекраивает, переживает,

типа, знает обо мне всё? ни хуя не знает

(с) У.К.

---

Мое самое-самое славно- нежно- сильно- тепло- любимое: когда с утра нет дел, когда я варю себе кофе, когда с ногами сижу в кресле, когда даже телефон опасается звонить... и когда в почтовый ящик падают подборки стихов какой-нибудь совершенно неизвестной мне барышни...

вот как в этот раз:



Уля Каприз



КОРОТКО



от улыбки до кончиков пальцев реальная

я живу не впервые я слишком нормальная

у меня целых пять разных чувств - и достаточно

а еще - раздражает все, что беспорядочно

я владею собой и владею предметами

я застегнута наглухо - даже раздетая

но вопросы твоей ироничной потенции

вообще ни хера не в моей компетенции





ЗДЕСЬ



вырони, не держи в руках

это не страшно, это - взмах

полу-удивленных ресниц

движение ниц

выпусти, не запрещай лететь

это - почти правда - сеть

дальше, чем белый свет

верный ответ

выскажи и обратись в слух

это не тяжело - пух

пущен, по сердцу шов

слов и звонков

выбери, остановись здесь

я настоящая, я - есть

все, что увидишь, - твоя

вся я

---

Фраза сегодняшнего дня:

Огонь, иди со мной.

---

Ночью было чистейшее небо и почти полное безветрие.

Ночь, опоясавшись поверх бархатного плаща мерцающим поясом Ориона, глядела на меня из под челки полуприкрытым лунным глазом, и очаровывала то тем, то другим эпизодом: искусно иллюминированными зданиями, случайно встреченными людьми, звуками и запахами из дверей кафешек.

Пальцы то мерзли, то согревались - я никак не могла определиться, холодно мне, или все же нет.

В очередной Шоколаднице пришла к выводу, что мне определенно нравится московская кофеенная публика, впрочем, как и московская публика в других заведениях: можно за своим столиком любое безобразие учинить - никто в твою сторону и бровью не поведет, и заинтересованного взгляда не кинет, люди заняты собой, люди в себе, им нет до тебя дела... а это весьма ценно.

А потом, как только я заснула, позвонил Дэн.

Нет, не прозвучало ни извинений за поздний звонок, ни даже приветствий, в трубке просто вкрадчиво прозвучало: "Ташка, я никак не могу понять, куда тебя несет. Чувствую, что у тебя что-то сильно изменилось, но не возьму в толк, что это за перемены"

Итак, пришлось вылезать из под нагретого уже было одеяла, бродить с телефоном по квартире, босыми ступнями отмечая все шероховатости холодного пола, мурлыкать что-то вместе с Дэном, варить себе кофе с перцем, вкушать очередную никотиновую палочку, улыбаться, как кошка, вымазанная сметаной... и опять не спать.



И лучше меня не спрашивать, как я себя чувствую после двух почти бессонных ночей :-)

---

Мысли про легкость

Про ответственность и безответственность

Про ощущения гончей, идущей по следу

Про совпадения



И сердце болит - само по себе, независимо от мыслей.

---

Текст музыки...

Полотенцем с сердца поцелуи сотри,

Полотенцем с лица поцелуи сотри,

Честно зеркалу в ванной глаза в глаза смотри,

Всё своё в горсть собери и поцелуй изнутри.



Шпильки-браслеты, трусики-бусы, спички и сигареты

Сожми в кулачок, посмотри за плечо, пальцы сплети как клетки,

Из кулачка выпусти птичку с пёрышками разного цвета -

Разного-разного, от инфракрасного до ультрафиолета.



С птицей и полотенцем потанцуй у стекла,

Пока ты не одета посередине света от ламп,

Пока нет морщины, пока нет причины прятать страх в глазах -

Стесняться балета не при мужчине, но при зеркалах.



Из поцелуя клюва глядит отточенная игла,

Сквозь полотно полотенца светится солнечная юла,

На кафельном небе, в вафельном хлебе, с махровым флагом тепла,

Свободы в воде, не стесняясь тела и взгляда из-за угла.



Игла из яйца, спичка из коробка, спица из клубка,

Хочется виться ниточкой без конца - хотя бы пока -

Перепелицей, перептицей из поцелуя стекла,

Пока танцуется и летится пёрышку из крыла.



(с) О.А.

---

Мама, что это было?

То ли фейерверк, то ли обычнейший, банальнейший винегред.

Лес и серебристый влажный туман, невероятная тишина на холмах и царапающий холодок на грани восприятия от дурной рощицы; такая же почти нереальная тишина на пруду, тихий плеск воды у плотины.

"Жалобная книга" - купленная и прочтенная. Приятно, но без особых восторгов, хотя... на одну книжку слишком много совпадений.

Таро, неспешно перемешиваю колоду... и раз за разом вытягиваю Колесо Фортуны и туз денариев... Ой ли?

Пятница - сначала в мелких заботах, в походах за сигаретами, дарящая ощущение холодного подоконника под босыми пятками... Пятница - в азартном обмене книгами, в ароматном паре глинтвейна, во вспышках фотоаппарата, в табачном дыму и звуках голосов, в перекрестьях взглядов, и снова достаю из колоды Колесо Фортуны и туз денариев.

Мешанина музыки и цветов...

Запавшие в память "Золотые львы" Майка, "Танец с полотенцами" О.А., "Навсикая" Зимовья, "Солнечные дни" Цоя... И, разумеется, это не все...

Настроения, явно занявшиеся слаломом, холод и тепло, встречи и расставания...

Безумный коктейль, сдобренный ноябрьским ветром, дымчатым небом, ранними сумерками, вкусом айриш-кофе, уютным теплом Шоколадницы (и что я так к этой Шоколаднице - этой, единственной на всю весьма обширную сеть - пристрастилась?)

Не могу сказать, что выходные удались или не удались.

Они оставили после себя ощущение правильности происходящего

---

Добычей-то быть легко. Живешь дурак дураком, судьбы под собой не чуя, и тут, откуда ни возьмись, Злой Магрибский Колдун. Это ты Аладдин, сын Али аль-Маруфа? Не Аладдин? Ничего страшного, имя не имеет значения. А ну-ка давай, собирайся, пойдем в Пещеру Чудес. Время твое пришло.

(с) М.Ф.

---

Люди полагают, - пишет Михаэль Штраух, - будто города – порождения их собственной созидательной воли, труда, воодушевления и скуки. Думают, в городах нет места хаосу и наваждениям. Уверяют себя: мы живем в тихом квартале, дети ходят в хорошую школу, торговцы на рынке приветливо с нами здороваются, у нас свой столик в пивном ресторане за углом – что, ну что может нам тут угрожать?! Горожанин беспечен, о да. Уверен: худшее, что может поджидать его на улице – хулиганы, пушеры, да нетрезвые водители. Неприятно, конечно, но, ничего не попишешь, дело житейское.



Никто не ожидает, что где-нибудь на пересечении Хохштрассе и Марктплац, между табачной лавкой и зоомагазином, перед ним разверзнется бездна.



Что ж, тем восхитительней нечаянная встреча.





Иные чудеса, и правда, предпочитают подстерегать свою добычу в пустынях и подземельях; на худой конец – в ночном лесу, или на горной тропе. Но их не так уж много осталось. Нынче тайны изголодались по свежей крови, вот и предпочитают держаться поближе к людям. А мы... Что ж, мы, как известно, строим для себя города и заполняем их своими телами, все еще пригодными для работы, сна и любви.



Для чудес мы тоже, как ни странно, вполне годимся. Сладкая, калорийная пища, сухие дрова для костра – мы нужны им, и это не всегда хорошая новость.”



(c) М.Ф.

---

Вовка, спасибо тебе... Звонок - как подарок...



Ты такой же ненормальный, как я...

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра