Только что пообещали заморозки.

Это значит инеистые узоры на каждой травинке, снежная соль на зелени, хрупкие корочки льда на лужах, застывающие на воздухе пальцы; это значит сухое тепло электрического камина дома, горячий чай и плавящийся в нем мед, запах пряностей от зимней выпечки...

В выходные поймала себя на том, что хочу Рождество и Новый год.

Запаха хвои от елки, приглушенного блеска игрушек в перемигивании красных огоньков, цитрусовой ноты принесенных с мороза мандаринов, пьянящего запаха горячего вина, холодных хрупких белых мух, летящих с небес, дурацких веселеньких мелодий вроде Jingle Bells...

---

А выходные, кстати, удались.

Видимо, в силу нетрадиционности их провождения.

Дома... Отсыпаясь до полудня, тратя время на мелкие домашние заботы, на незначительные мелочи, просмотр старых фильмов...

... под холодным ветром прогуливаясь возле пруда - пронзительно прозрачная вода, видно, как у дна колышутся водоросли, и можно разглядеть почти каждый мелкий листочек, впитывая в себя городскую осень, желтизну редких листьев, белизну обнажающихся берез, желто-зеленую мягкость лиственниц...

... смешивая айриш-кофе, и попутно выясняя, что в подаренной недавно джезве кофе получается аккурат для двух коктейлей...

... с нечитанными книгами, небольшая кипа которых оккупировала верхнюю полку секретера...

... вдыхая запах вишневого трубочного табака...

Сматывая в единый разноцветный клубок утра, дни, вечера и ночи...

---

"Кричали женщины "Ура!" и в воздух чепчики бросали..." (с)

И именно "Ура!", и именно с подбрасыванием чепчиков.

Меня наконец можно поздравить. Точнее, можно было меня поздравлять еще в пятницу, но, из некоторой суеверности, подогреваемой, кстати, моей Желтоглазой Музой, в пятницу об этом замечательном событии узнали только двое.



Я нашла себе помощницу. Через полчаса она явится официально оформляться на работу.



Ура? :-)

---

Блестящее утреннее настроение оказалось подъедено, как ржой, очередными дневниковыми нововведениями.

Хочется верить, что невозможность читать чужие комментарии - временное недоразумение... Иначе представляется сложным ведение диалога: сложновато держать в уме собственные реплики, которые оставляешь в другом дневнике. А держать в уме придется, ибо их не видно тоже...

Доброго понедельничного утра, дамы и господа.

---

Похоже, я обзавелась новым объектом охоты.

Книга Алоизиюса Бертрана "Гаспар из тьмы: Фантазии в духе Рембрандта и Калло"...



Песнь Маски



Не в монашеской рясе и не с четками, а под звуки тамбурина и с бубенцами и в шутовком наряде пускаюсь я в жизнь, в это паломничество к смерти!



Наша шумная ватага примчалась на площадь святого Марка из харчевни синьора Арлекина, который потчевал нас макаронами с прованским маслом и чесночной похлебкой.



Подадим же друг другу руки - ты, монарх на час, увенчанный позолоченной бумажной короной, и вы, его нелепые подданные, следующие за ним в лоскутных плащах, с мочальными бородами и деревянными саблями.



Подадим же друг другу руки и будем, пока о нас забыл Инквизитор, петь и водить хоровод в волшебном великолепии светил нынешней ночи, веселой, как ясный день.



Будем петь и плясать, ибо мы весельчаки - не то что нытики, что плывут по каналу, сидя в гондолах, и проливают слезы при виде звезд.



Будем петь и плясать, ибо терять нам нечего, а патриции тем временем, за занавесами, скрывающими их понурые головы, пусть проигрывают в карты дворцы и любовниц!

(с)



P.s.: Спасибо...

---

Ничего не получилось. Я проснулась в три часа ночи, рассекая ресницами плотную темноту, я не смогла больше уснуть, за темнотой я почти не видела утра; зато, облачившись в колючий безразмерный рыжий свитер, вооружившись джезвой, сигаретами и книгами, я слушала тишину замершей жизни, читала, выглядывала из освещенного кубика кухни в ночь, смотрела, как ветер гонит с запада на восток стремительные тучи.

Крыс этой ночью освоил новый трюк: со стола надо спрыгнуть на стул, со стула - на пол, пробежать дробной рысцой полтора метра по полу и взобраться на диван.

---

Мягкое, какое-то бархатистое течение мысли. Лениво поглаживаю взглядом оставшийся ворох бумаг, список несделанных телефонных звонков, несколько нераспечатанных конвертов, утешаю себя тем, что у меня пока не десять рук и не пять голов, чтобы переработать этот вечный поток за один день.

Но может быть, если бы я накопила сил еще на один рывок...



...голос в телефонной трубке обдал теплом, почти осязаемый, почти как прикосновение пальцев к родинке у меня на запястье...



Чашка кофе исходит ароматным паром, отдавая холоду кондиционированного воздуха свою искру, рядом - узкий стакан с холодной водой.



...только от звука голоса – сноп диких искр шальными огоньками запрыгал где-то внутри, улыбка скользнула на губы...



Завтра – опять встречи, опять клиенты, опять собеседования



...за звучанием голоса - мягкий живой текучий янтарь зрачков, движенье ресниц, очетания скул, росинки тепла в центре ладоней, хрупкие и сильные пальцы, касание к образу, прятки под крылом Музы...

---

Усталость меня все же достала. Теперь сонно хлопаю ресницами, собираю разбегающиеся мысли и мечтаю о законном отдыхе...

Сегодня - тихий, тихий вечер, вечер в одиночестве, в полутемной комнате, с чашкой чаю и книжкой.



Вчера кошмарному образчику датского дизайна нашли наконец достойное применение: из него получилась чертовски удобная открывалка для пива.

---

Попалась забавная статейка.

Вкупе с неприятными размышлениями о том, что у моей племянницы с этого сентября тоже ввели "основы православной культуры", правда, пока факультативно, неожиданно поняла, что единственное, что заставит меня уехать из этой грешной страны - принуждение к православию.

---

Омерзительно.
Даже нет, вот так: О-МЕР-ЗИ-ТЕЛЬ-НО
По ряду причин сразу.
Во-первых, усталость. Мне уже не шестнадцать лет, гостей я по-прежнему люблю, побродить по ресторанчикам-кафешечкам - тоже, но уже почти неделя, как я не высыпаюсь.
Во-вторых (и как следствие) раздражение. Не следовало сегодня спускаться в метро, надо было просто дать водиле лишних денег и доехать до работы, мрачно созерцая пейзаж за окном.
Как обычно, апогея раздражение от омерзительных, жирных, медлительных теток с баулами достигло на Комсомольской - их там больше всего. И такой же медлительный кретин, которому приспичило в час пик рассматривать декор потолка на этой грешной Комсомольской, аккурат перед эскалатором...
Неуловимо изменяется состояние... От самой сердцевины меня, моей сути - вспышка, прорастающая сквозь мое тело, мое поле заостренными, чешуйчатыми полыми шипами... изгибаясь, как живые, они растут и тянутся к попавшемуся на пути человеку, входят в тело и отдают ему яд моей головной боли, моей усталости, недосыпа, неотдохнувших мышц... параллельно: неприятное? приятное? ощущение у основания верхних клыков, всплеск ярости, удар...
Я не захотела это проконтролировать.
Мне было все равно...
Омерзительно...

Постскриптум: Я блестяще себя чувствую... теперь.

@темы: witchcraft

---

Холодно, кутаюсь в шарф. Впрочем, это как обычно: когда я устаю или подолгу не высыпаюсь, меня начинает бить озноб.

Синяя ниточка внутри уличного градусника сегодня с трудом дотягивалась до трех градусов.

Со здания Ярославского вокзала наконец-то сняли леса.

Вчерашний вечер оказался чересчур долгим, слишком сильно приправленным вкусом сливового вина - слишком утомительным для середины недели. Но - приятным. Мне очень нравится эта пара - они легкие, как взлетающие от огня искры, и такие же яркие. Ритм и мелодия...

---

Потягиваюсь, отчетливо хрустя корнями крыльев где-то возле лопаток. На секунду прикрываю улыбку, подпрыгивающую, как расшалившийся ребенок, где-то на донышке глаз веками и ресницами.

Хороший день. Весь день разбирала пестрый ворох сегодняшних дел, приблизительно с таким энтузиазмом, как когда-то, в старом деревенском доме у Дэна ворошила сваленные в обшарпанный деревянный сундук вещи его прапрабабки.

К вечеру я ухитрилась остаться живой и довольно бодрой.

Только...

Только мои грандиозные планы отдохнуть после вчерашней встречи хотя бы этим вечером, приехать домой и, понежившись под горячим душем, плюхнуться с книжкой и стаканом мартына в постель, и уже через полчаса понять, что уплываю из этой реальности в более красочную и более эфемерную, рухнули, не успев полностью реализоваться даже в моих мечтах.

Кверти и Лиса.

Сегодня.

Настойчиво решили нагрянуть и накормить нас кроликом собственного приготовления (и где этот садист добыл кролика так не вовремя?).

Впрочем... Будет тихий вечер, пропитавшийся запахом сигарет, разговором, гитарной дрожью, привкусом хмеля на губах, моим кофе (никого не пущу варить кофе, хоть режьте). Назавтра Шелл будет невыспавшейся - но ведь это не в первый раз, не так ли? Тем паче, что завтра уже четверг.

---

Тихое утро.

Радиостанции дружно крутили Beatles, а я, в попытке "уберечься от пакости", прыгала с одной волны на другую. Hotel California, БГ, Синди Лаупер, Мельница...

Самым приятным оказалась "Орландина", которую я напевала, выходя из душа, и на которую я наткнулась, включив радио.

Неожиданно обнаружила, что уже среда - почему-то была убеждена, что все еще вторник.

Работа делается с какой-то невероятной для меня упорной неспешностью, но делается, все утренние заботы уже оказались за спиной.

Чашка чаю.

Четыре чашки кофе. Не помогает, все равно чересчур сонно. Утром встретила IBMeRa, понаблюдала несравненно заспанную морду, сонно хлопающую длиннейшими ресницами... Наверное, на его фоне я была слишком лучезарно-радостной, ибо косился он на меня с большим подоздением.

А вчера допоздна плелся разговор - больше, правда, смахивающий на попытки подробно отчитаться за последние то ли год, то ли полтора, что мы не виделись; полутемное пространство становилось еще темнее от сигаретного дыма, казалось меньше от ставших к вечеру громче голосов, от резкого звука колокола над барной стойкой, из-за окна щерилась ущербная, ослепительно яркая луна, возлежащая на жестком сукне осеннего неба... Умиротворенно.

---

Когда-то очень давно, более семи лет назад, мне в лицо дул апрель. Никаких листьев, по-моему, еще не было и в помине, озеро сковывал лед, но солнце было уже горячим, и изо всех сил старалось высушить мокрую от талого снега землю, разбить рыхлый лед, высечь хоть несколько искорок жизни. Апрель нес запах нерожденных трав, сонной земли, мокрой древесной коры, хвои небледнеющих елей.

Апрель слушал, как я стучу высоченными каблуками, следил за направлением моего взгляда, помогал солнцу рисовать на моих щеках первые золотистые веснушки.

Этот день слишком бережно хранится в памяти. Я помню не только дату - помню тысячу мелочей, запах леса, оттенок солнечных лучей... И скользящий взгляд желтых глаз, тогдашние черные одежки, все те же угловатые движения... До сих пор накатывает щемящее, острое чувство. До сих пор чуточку страшно от того, что я могла никуда не пойти в этот свой единственный выходной. Или не пойти в лес, а уехать в центр...

---

Темная половина года... Засыпаешь в темноте, просыпаешься в темноте, уходишь с работы - в темноте... Правда на работу едешь в почти осязаемом киселе утренних сумерек. Время искусственного света, электрических каминов, обжигающе горячих напитков.

Сегодня я в первый раз в этом году встретилась глазами с пробуждающейся зимой, со взглядом цвета старого серебра и снега... Впрочем, сегодня Покров - тот самый милый денек, по которому в средней полосе замечают грядущую зиму, дескать, какая погода на Покров, такой, по большому счету, и зима будет. Если верить погоде за окном, то всю зиму будет довольно тепло, пасмурно, туманно и сыро... Впрочем, в "туманно" я сомневаюсь. Еще сегодня должен бы выпасть первый снег, но слишком тепло, и, к моему великому счастью, снега не будет.

Мягкое, теплое, полутемное утро, велюровое и мягкое, начавшееся с добывания меня из под одеяла, по пути на работу неожиданно выпустило во все стороны иглы раздражения. Всю дорогу отвечала встречающимся гостям столицы именно тем отношением, которое они как правило так щедро дарят тем, кто по неосторожности родился в столице. Тетки с баулами. Баулов как правило два, и ими и собой тетки умудряются перегородить все пути - прямые и обходные. При этом они совершают вялое броуновское движение, пресекая попытки окружающих их обогнуть. Раззявы, которые, сойдя с эскалатора, не делают несколько шагов вперед, а останавливаются сразу же, только сойдя на неподвижную металлическую часть, вызывая непередаваемую радость у едущих позади. Вызолоченные пластмассовые бабочки-заколки в неопрятных волосах. Плебейские кепки и кожаные куртки, клетчатые байковые рубашки, плащи неопределенных цветов... И сумки, сумки, сумки, с жизненно необходимым скарбом, и громкая, на верхнем пределе, речь, перекрикивания, желание отпихнуть там, где можно обойти, никого не потревожив...

Наверное, нехорошо с моей стороны. Наверное, я слишком чутко реагирую на такие моменты в межсезонье (в межсезонье потому, что летом мне слишком жарко, а зимой - слишком холодно, чтобы тратить энергию на ненужные реакции)

Неважно. Можно считать, что у меня приступ мизантропии.

День начался в сумасшедшем, убийственном ритме. И, видимо, продолжится в том же духе.

Оптимизма сегодня это не внушает.

---

Сделаю себе последнюю закладочку на сегодня

Вчера вечером прилетел IBMeR. Дождалась :-)

---

Иногда - чаще всего в межсезонье - накатывает ощущение "скольжения на волне". Но если весной балансируешь на воображаемом серфе, пытаешься сохранить равновесие, испытывая от своих экзерсисов брызжущий искрами восторг, то осенью скольжение совсем другое - раскинув руки, лежишь лицом к небу на холке бегущей куда-то от берега теплой, как поздние солнечные лучи, волны.

Растворяешься солью, таешь кусочком леденца... в осени, в янтарной волне, в вихре желтых листьев, в пронзительном ветре, растворяюсь, теряя под ее напором крошки души: усталость и страх, злость и бесчувственность, еще десяток таких же неприятных мелочей. Сначала пустота, а потом хочется отрастить перья на руках и потянуться к небу... и ощущение в сердце, будто из него только что вынули стилет...



Где-то... щемящая нежность.

Где-то... ощущение пути

Иногда - возвращение

Рядом - легкая дрожь, стремление сохранить и сберечь

Вспышками - прикосновения рук, длинные жесткие сильные пальцы смыкаются бесценным браслетом на моем запястье.

На горле пульсом - животный инстинкт защиты личного пространства

И скользящая улыбка...

И опять - живые глаза. Не пустые, как свинцовые шарики, выкрашенные зеленой краской.

Живые

---

Уже почти неделю облизываюсь на эту вещицу...



"ДОСПЕХИ"

Гравюра, Бумага

Размер: 26,2 х 40,5 см

1784 г.

---

До сих пор... не хочется укладывать слова на бумагу.

До сих пор не хочется говорить о прошедших выходных - наверное, я в глубине души опасаюсь, что хрупкая магия дней даст трещину и я лишусь даже памяти об очаровании бесед, о блеске глаз и смехе, о запахе глинтвейна, музыке и прочих приятных мелочах...

Только...

Вчера вечером мы все же добрались до леса. Красных и оранжевых листьев больше нет, они почти смешаны с землей. Только чистое ослепительное желтое, только почти черные, мокрые стволы деревьев, только серость текучей воды. Небо сначала хотело плакать дождем, потом смеялось солнцем сквозь листья.

Осень вливалась в меня по капле, как бальзам, как текучий янтарь... мелькнула дурацкая мысль, что не зря стены сумасшедших домов когда-то красили желтым - от золота и светло-желтого становилось невероятно умиротворенно на душе.

Движение, легкий пар изо рта... земля и ручьи тоже дышали, и лес затягивала тонкая дымка их дыхания. Скольжение - почти между землей и небом, на уровне ветвей деревьев...

Лиственницы в лесу совсем желтые, крона будто укутана желтой тонкой дымкой, чем-то совершенно воздушным и эфемерным... Городские - еще зеленые, только-только начинают желтеть

---

Пятница

Пятница - пронизанная ветром. Вне зависимости от направления моей прогулки ветер дул в лицо, откидывал со лба волосы, играл полами пальто, бисерной бахромой шарфа, гладил меня по лицу и легонько толкал в грудь, чтобы я не забыла, что он умеет наполнять чужие крылья. Небо смеялось низким рокотом, долго, долго, и один раскат переходил в другой, и молнии вспыхивали и гасли за покровами туч.

Дождь обходил стороной. Сначала было решился обрызгать меня водой, но все же ходил рядом, виделся в пятнах фонарного света, где-то шуршал - но надо мной не падал.

Пятница - за айриш-кофе, в арбатском ресторанчике, на втором этаже, задумчиво глядя сверху вниз на плитчатую мостовую, спешащих людей, неон магазинных вывесок; красно-оранжевые пятна фонарного света становились ярче и ярче по мере того, как на город падали сумерки.

В пятницу - ветер с реки и изломанная, странно вывернутая, старая рябина, ветви которой метут мелкогравийную дорожку сквера возле храма Христа Спасителя; холодная и равнодушная, спрятавшаяся за пологом из собственных рук-ветвей, не желающая больше видеть ничего и никого - только чувствовать - смену дня и ночи, смену лета и зимы, холодное влажное дыхание реки и добирающийся до корней колокольный звон.

В пятницу - мелькание огней в темноте позднего вечера, выхваченные их светом кусочки города: чьи-то движения, развевающиеся шарфы, беззвучные слова, горлышко пивной бутылки у губ, замершие жесты - и бесчисленные фонари, чье красно-оранжевое мерцание сопровождало меня до самого дома...

На грани пятницы и субботы - не стукнув каблуками войти в пустой дом. Прислониться спиной к захлопнутой двери. Сбросить туфли и шагнуть в темноту, - к будущему аромату кофе, к будущей горячей воде, наполняющей ванну, к сухой прохладе простыней и строчкам книги, что разделит со мной эту ночь...