Я иду на запах огня, свет воды и тепло земли
Сказочка для Лайты
Когда день изламывается на вечер и мой город посещают сиреневые сумерки, можно спуститься в подземку и, отмерив маленький кусочек времени, оказаться в совсем ином мире, месте, которое есть, но которого нет.
Арбат. Когда слово перекатывается на языке получается ар-ра-бат, и в долгом ррррр есть что-то от мурлыканья кота, от рычания зверя, от слова ритм.
Подходы сюда почти всегда усложнены. То что-то ремонтируют, и приходится совершать приличный крюк, чтобы получить вожделенное; то все подступы туда заледеневают, и ты скользишь, балансируешь, и трехминутная пробежка «от - до» становится получасовыми эквилибристическими упражнениями; то не хочет иссякать поток машин, сворачивающих с ужасного «Нового Арбата» (какая насмешка над именем!) в бульвары.
Но когда все трудности преодолены, ты можешь сделать первый шаг и ощутить под ногами, вокруг, пальцами, всей кожей дыхание другого города, иной-Москвы.
Москва-иная встретит тебя запахами выпечки. Ваниль. Свежая сдоба. Яблочное варенье. Корица. Специи. Но только встретит, потому что источник запахов, вожделенная предыдущими поколениями «Прага» очень быстро останется позади. Соблазну остаться прямо здесь следует противиться - выпечка-то хороша, но что за радость от нее без кофе, а кофе тут плохонький, даже неловко...
Итак, еще несколько шагов. В принципе, ты уже в человеческом потоке, но осознаешь это только сейчас. И вокруг - сумасшедшая пестрядь ярких одежек, разных цветов волос, обрывков музыки, кусочков фраз - этакое конфетти, которое кто-то постоянно рассыпает над Арбатом.
Здесь обитают странные местные жители - художники, которые для себя рисуют одно, а для захожей публики - банальные картины и дурацкие шаржи. Комики, которые на самом деле - безработные актеры, актеры блестящие, поэтому во время их выступлений они хотят, чтобы их шутки вызывали слезы или хотя бы боль, обиду - но их зрители как раз те, кто покупает дурацкие шаржи, они смеются. Там живут музыканты, которые зарабатывают деньги, чтобы на заработанное добыть вина и угостить слушателей - такое специфичное перераспределение материальных благ. Бабушки с шалями ручной вязки (кому они этакие дорогущие штуки там сбывают - непонятно). Гадалки на всем, на чем угодно - от кофейной гущи до Таро. Моментальные лотереи вместе с их лотерейщиками. Матрешечники. Торговцы орденами и регалиями (фу - сразу хочется изгонять торгующих из храма, хоть это и будет сродни пафосности, достойной лучшего применения). Барышни модельной внешности, которые рады изюминки одеваются в арбатских магазинах. Странные строгие юноши. Байкеры (у них место слета - аккурат в центре мирка, в страшненькой кафешке под названием «Европейское бистро», перекрещенное в народе в «Еврейское»).
Знакомые как правило находятся мною в почти в самой середке - не доходя до Ваха, но уже минуя Союз. Там Дэн с блестящим «постименем» Холмогоров, красавчик и умница, с плачущей гитарой в руках, Сосед - бывший скин, поклонник Стругацких, Томная Наточка Киселева, лучший женский вокал Арбата, Олежка - живое напоминание о живучести славянской крови.
Шумно, забавно, и необычное ощущение бьющей во все стороны энергии.
И отдельная, сладчайшая песнь - Песнь Песней Шельская - это кафешки, барчики, ресторанчики, кофеенки моего родного мирка.
«Старое место» - осколок Праги в наших широтах, с каменными стенами, тяжеленной мебелью, коваными украшениями, каминной полкой и непередаваемой чешской кухней и божественным пивом - даром источников Пльзени. «Японская лапша», место, где европейский прибор уступает место хаси, чашечкам и мисочкам с миниатюрными закусками, привычная вкусовая гамма - странным приправам и сое. МТС (Моторно-тракторная станция, не подумайте чего про сотовых операторов) - мой любимый хай-тек, мой фьюжн... Металлоконструкции, стекляшки, заполненные изнутри тем же металлом, декор, созданный из обрезков алюминиевых ложек и вилок, ситечек для чая и тому подобных вещиц. Синий с красным фон. И лепнина на потолке, оставшаяся от старого дизайна кафе - тогда еще студенческой забегаловки «Бублики». Здесь пьют бальзам, имя которому «Кофе венской обжарки» и он чудесно хорош с ликером. Здесь подают изумительное мясо. Здесь смешивают коктейль под смешным названием «Пушистая утка». Здесь отдохновенно, а сцена, на которой то играет живая музыка, то работает танцевальная группа находится НАД барной стойкой. Да, а по стенам развешаны плакаты 40-х годов на тему сдавания металлолома, опасности стояния под стрелой работающего крана и ответственности молодежи за будущее.
Ар-ра-бат, мои тихие восторги. Запах красок, кофе и табака. Летом зелень. Зимой слякоть. Шум и музыка, несущаяся из музыкальных магазинов. Варварский книжный развал. Любимые лица любимых людей. Мир, в котором я живу... иногда... Всего лишь.
Когда день изламывается на вечер и мой город посещают сиреневые сумерки, можно спуститься в подземку и, отмерив маленький кусочек времени, оказаться в совсем ином мире, месте, которое есть, но которого нет.
Арбат. Когда слово перекатывается на языке получается ар-ра-бат, и в долгом ррррр есть что-то от мурлыканья кота, от рычания зверя, от слова ритм.
Подходы сюда почти всегда усложнены. То что-то ремонтируют, и приходится совершать приличный крюк, чтобы получить вожделенное; то все подступы туда заледеневают, и ты скользишь, балансируешь, и трехминутная пробежка «от - до» становится получасовыми эквилибристическими упражнениями; то не хочет иссякать поток машин, сворачивающих с ужасного «Нового Арбата» (какая насмешка над именем!) в бульвары.
Но когда все трудности преодолены, ты можешь сделать первый шаг и ощутить под ногами, вокруг, пальцами, всей кожей дыхание другого города, иной-Москвы.
Москва-иная встретит тебя запахами выпечки. Ваниль. Свежая сдоба. Яблочное варенье. Корица. Специи. Но только встретит, потому что источник запахов, вожделенная предыдущими поколениями «Прага» очень быстро останется позади. Соблазну остаться прямо здесь следует противиться - выпечка-то хороша, но что за радость от нее без кофе, а кофе тут плохонький, даже неловко...
Итак, еще несколько шагов. В принципе, ты уже в человеческом потоке, но осознаешь это только сейчас. И вокруг - сумасшедшая пестрядь ярких одежек, разных цветов волос, обрывков музыки, кусочков фраз - этакое конфетти, которое кто-то постоянно рассыпает над Арбатом.
Здесь обитают странные местные жители - художники, которые для себя рисуют одно, а для захожей публики - банальные картины и дурацкие шаржи. Комики, которые на самом деле - безработные актеры, актеры блестящие, поэтому во время их выступлений они хотят, чтобы их шутки вызывали слезы или хотя бы боль, обиду - но их зрители как раз те, кто покупает дурацкие шаржи, они смеются. Там живут музыканты, которые зарабатывают деньги, чтобы на заработанное добыть вина и угостить слушателей - такое специфичное перераспределение материальных благ. Бабушки с шалями ручной вязки (кому они этакие дорогущие штуки там сбывают - непонятно). Гадалки на всем, на чем угодно - от кофейной гущи до Таро. Моментальные лотереи вместе с их лотерейщиками. Матрешечники. Торговцы орденами и регалиями (фу - сразу хочется изгонять торгующих из храма, хоть это и будет сродни пафосности, достойной лучшего применения). Барышни модельной внешности, которые рады изюминки одеваются в арбатских магазинах. Странные строгие юноши. Байкеры (у них место слета - аккурат в центре мирка, в страшненькой кафешке под названием «Европейское бистро», перекрещенное в народе в «Еврейское»).
Знакомые как правило находятся мною в почти в самой середке - не доходя до Ваха, но уже минуя Союз. Там Дэн с блестящим «постименем» Холмогоров, красавчик и умница, с плачущей гитарой в руках, Сосед - бывший скин, поклонник Стругацких, Томная Наточка Киселева, лучший женский вокал Арбата, Олежка - живое напоминание о живучести славянской крови.
Шумно, забавно, и необычное ощущение бьющей во все стороны энергии.
И отдельная, сладчайшая песнь - Песнь Песней Шельская - это кафешки, барчики, ресторанчики, кофеенки моего родного мирка.
«Старое место» - осколок Праги в наших широтах, с каменными стенами, тяжеленной мебелью, коваными украшениями, каминной полкой и непередаваемой чешской кухней и божественным пивом - даром источников Пльзени. «Японская лапша», место, где европейский прибор уступает место хаси, чашечкам и мисочкам с миниатюрными закусками, привычная вкусовая гамма - странным приправам и сое. МТС (Моторно-тракторная станция, не подумайте чего про сотовых операторов) - мой любимый хай-тек, мой фьюжн... Металлоконструкции, стекляшки, заполненные изнутри тем же металлом, декор, созданный из обрезков алюминиевых ложек и вилок, ситечек для чая и тому подобных вещиц. Синий с красным фон. И лепнина на потолке, оставшаяся от старого дизайна кафе - тогда еще студенческой забегаловки «Бублики». Здесь пьют бальзам, имя которому «Кофе венской обжарки» и он чудесно хорош с ликером. Здесь подают изумительное мясо. Здесь смешивают коктейль под смешным названием «Пушистая утка». Здесь отдохновенно, а сцена, на которой то играет живая музыка, то работает танцевальная группа находится НАД барной стойкой. Да, а по стенам развешаны плакаты 40-х годов на тему сдавания металлолома, опасности стояния под стрелой работающего крана и ответственности молодежи за будущее.
Ар-ра-бат, мои тихие восторги. Запах красок, кофе и табака. Летом зелень. Зимой слякоть. Шум и музыка, несущаяся из музыкальных магазинов. Варварский книжный развал. Любимые лица любимых людей. Мир, в котором я живу... иногда... Всего лишь.