Над этой пустыней дует ветер, давно, много дней, почти не стихая, и песчинки тихонько шуршат одна о другую, истончаясь от столения к столетию. Над этой пустыней бледное небо днем, зато ночью звездное покрывало висит совсем низко, и кутаясь в шерстяной плащ можно долго смотреть на холодное мерцание звезд, так похожее на дрожание воды в источнике, и думать, что достаточно только приподняться на цыпочки и потянуться кончиками пальцев, ладонью, запястьем, локтем, плечом, всей рукой - вверх, чтобы ближняя звезда острой гранью оцарапала до крови ладонь.

Днем в этой пустыне - тени. Черные и плотные, как куски матового шелка, брошенные на песок и на серые мелкие камешки, гибкие, изменчивые, чуткие...



А завтра тут так же как раньше будет дуть и плакать все тот же ветер...

---

Интересно, если в первый день суровой эпохи Куй моя мизантропия возросла настолько, то что же будет через неделю?

---

Пестрые выходные. Потакая себе, отключила мобильник, включала пару раз за четыре дня - забавно, что в один из таких моментов только что включенный телефон встрепенулся у меня в руках, засветился синим и злорадно отобразил на внешнем маленьком экранчике ELRI.

Всего понемножку. Покапризничала, требуя горячего хлеба. Долго валялась в полной неподвижности, свернувшись клубочком и прикинувшись чужим полосатым халатом. Прочла немного строк и посмотрела чуть-чуть картинок. Видела солнце и дождь, на солнце разводила веснушки, дождь отпугивала зонтиком. Забрела в Шоколадницу, где коротко стриженная рыженькая кофейная фея выдала затребованный айриш-кофе. А ванильное мороженое я не заказала, а воровала из вазочки спутника, пока оно совсем не закончилось.

Еще - мелкие глоточки зеленого чаю. Два квеста - старенький неизвестный и не очень старенький, известный, но уже забытый. Найденный на Рождественке магазинчик со всякой невероятно прекрасной ерундой, вроде статуэток, камешков, кристаллов, керамики, звенелок, шуршалок, дождевых посохов, хрустальных шаров, рун, карт и прочей мелюзги. Ром и пепси-кола. Разговор о "Трое" перешедший в интеллектуальный диспут о преджерожденном Гомере.

А еще - возилась с тестом и пекла плюшки. С маком, корицей и сахаром. Про мед мы все благополучно забыли, поэтому дань куманской кухне так и осталась неотданной. Полузабытые, но скорее приятные ощущения.

А провокатор Frost, который и сподвиг меня на шесть часов возни сначала с опарой, потом с тестом, потом с лепкой плюшек и на осваивание в экспресс-порядке тонкостей выпекания вышеуказанных хлебобулок в электрической духовке, плюшек так и не попробовал.

---

Обещанная и предреченная эпоха Куй началась. На работе ближайшие две недели будет не просто ужас, но ужас, ужас, ужас. Теперь нужно попытаться выйти из этого безобразия максимально неповрежденной.

---

Еще остался легкий мандраж. Тонкий, как звон комара, которому приспичило полетать вокруг сердца, примериваясь для следующего укуса.

Но рутина все же делает свое дело. Можно даже сказать, что хорошая эмоциональная встряска в сочетании с обилием работы увеличивает производительность. По крайней мере, я сегодня успела сделать все, что можно, и все, что нельзя тоже. Вплоть до наведения порядка на рабочем месте, когда прочие дела закончились.

И все еще дождь...



Завтра я буду весь день предоставлена самой себе, и можно будет не торопясь успокаивать себя кофе, шелком и хлопком, прогулкой по мокрому лесу, улочками городского центра, уютом маленьких кофеен, фонтанами и холодным взглядом небес.

И помнить, где я живу.

И еще раз крутить в памяти притчу о детях, игравших в пылающем доме.

---

Ливень. Крупные капли разбиваются под ногами, об асфальт, о крыши, о стены домов. Ясени недалеко от дома совсем вымокли и опустили ветки, теперь под ними не пройти, если только в обход. И осень я в комнате развела, у меня тут сыро, холодно, ветер дует в окно и свет только тот, что льется из-за окон, и коллеги, входящие из теплого коридора начинают подрагивать сначала мелкой дрожью, потом средней, а потом и крупной... Впрочем, до стадии крупной дрожи добираются не все, чаще с позором ретируются из комнаты на этапе среднего дрожания.



Все бы хорошо, но...



Мне с утра попалось это и вот это. Ну и вот это еще до кучи.



Можно, конечно, сейчас встрепенуться, в экстренном порядке отрастить по всей шкуре мозолей и ороговелостей, чешуи там к примеру непробиваемой... Или на худой конец очки розовые в ящике стола нашарить... И про keep smiling вспомнить.

Но не хочется. Неэтично, неловко и все такое прочее... Так что сижу и перевариваю.



Кстати, если у вас с утра хорошее настроение и вам хочется сохранить его хотя бы до обеда - не лезьте по ссылкам, ОК? Мое дело предупредить.

---

Все-таки сильно утомительные дни как правило хоть чем-нибудь, да компенсируются.

Сегодня, к примеру, презентованной бутылкой белого рома.

---

На работе - сумасшедший дом. Бывают дни, когда все валится - сначала грудами на меня, потом (уже поочередно) из рук и так далее в том же духе. Вторую часть процесса стараюсь тормозить, но некоторые из дел хитры, изворотливы и скользки, они протекают меж пальцев и валятся как миленькие.



Зато утро встретило меня дождем. А сны капризничали и взбрыкивали. Отделение милиции на одной из знакомых улиц было чудесным образом превращено в палатку, сулящую обладателям сообразных денежных знаков многие блага жизни. Продавщица, сурового вида необъятная тетка, правда, все старалась мне вместо второй пачки Davidoff подсунуть упаковочку японской клубничной жевательной резинки, мотивируя это тем, что пачечка тоже светленькая, какая же мне тогда разница, и стоит к тому же дешевле, а я долго и терпеливо объясняла ей, что мне не надо, что Морикава (правда дынная) уже имеется, а мне сигарет бы. Две пачки. Не одну.

Убедила.

Еще сон зачем-то снабдил меня ноутом, я опять разглядывала фракталы... В последнее время стоит увидеть во сне любой экран или монитор - и фрактал какой-никакой на нем обязательно будет. Цветовая гамма как правило сине-зеленая, иногда с желтым. Любимых красных, оранжевых и багровых нет и в помине.



Хочется сбежать пораньше и побродить по центру, выпить кофе, сидя под полосатым тентом на улице, чтобы табачный дым улетал вместе с ветром. А потом, уже ближе к сумеркам, пройтись в сторону дома через лес. Но, похоже, придется все это отложить до пятницы.

---

Со мной вчера творили ужасное. И даже кошмарное и невероятное. И жестокое, к тому же. Но временами смешное.

Моя подруга вслух читала мне ужасы из юбилейного Космополитена.

Оказывается, женщина, перед тем как умереть, обязатльно должна закатить грандиозную вечеринку, изменить мужу (как минимум дважды, в первом случае чтобы он знал, а во втором - чтобы не знал. Или наоборот.), вляпаться в роман на территории Франции, городок Париж, и непременно там целоваться, съездить к бабушке в деревню Нижние Сопляки (или что-то в этом роде. Мне, по правде говоря, милей Гадюкино. Или, на худой конец, Козюлькины Заговины), подарить маме 51 розу (интересно, а если маме пока 49, то как она воспримет 51 розу?), съездить в круиз, пристрелить политика (мысль интересная, конечно) и натворить прочей ерунды вот в таком стиле.



А вы говорите кармические задачи на воплощение :-)

---

Что-то странное сегодня у меня творится со словами, с которых нужно начинать. Я им сегодня не интересна, а я плачу тем-же: губы на замок и я молчу. Читаю. Просматриваю рабочие материалы. Еще раз читаю. Тихонько радуюсь, что эмоции можно не облекать в слова. И что коллеги понимают меня с полувзгляда. И что течению мыслей это нисколько не мешает.



Дни похожи на танец на лезвии, и за последнее время я уже несколько раз сорвалась и порезалась.

---

Дождь пошел...

---

Я - здесь и сейчас. Где-то там светит жгучее солнце, дует ветер, подвывает сигнализация, кричат дети... Ко мне пытаются пробиться обрывки музыки и шум улицы. Но я - здесь. Вытянувшись на широком стуле с деревянной спинкой образца пятидесятых (о, вытягиваться на этом стуле - особое искусство), лениво глядя на монитор, одна рука на клавиатуре, в другой шипит и потрескивает тихонечко сигарета, мартини в стакане; знаю, что если повернуть голову направо, я встречусь глазами с зазеркальной Шелл, которая тоже внезапно взглянула на меня.

Здесь и сейчас.

Очень далеко осталась дорога домой, смешной водитель, как две капли воды похожий на малютку пигмея из "Боги наверное сошли с ума", серый горячий асфальт, летящий под колеса, деревья, склоняющиеся почтительно перед ветром, чай и свежий хлеб. Еще дальше - вчера, побольше рабочего, чуть неофициального, меня как обычно, лед, соломинка - пятничный коктейль.

Смутным кажется знание, что не пройдет и пары часов, как раздастся звонок в дверь и дом наполнится шумом, разговорами, музыкой, и я буду улыбаться, слушать и говорить в ответ, приготовлю что-нибудь простенькое, разолью по бокалам Pearly Bay, белое, и зажгу свечи...

Но этого еще нет, и я не хочу знать, будет ли...

Я вообще ничего не хочу знать про следующий момент, час, день, неделю. И не хочу вспоминать.

Я - здесь и сейчас.

---

Почти всякий раз, сидя в каком-нибудь ресторанчике, мы ждем, что когда наступит "час икс", какой-нибудь из официантов на просьбу: "Посчитайте нас, пожалуйста" хитро улыбнется и действительно нас посчитает, приговаривая что-нибудь вроде: "Вышел месяц из тумана...."

---

Интересно, а та я, которая бродит по снам - дышит? Я помню свои мысли, свои впечатления, помню то, что вокруг...

Но я не помню ни вдохов, ни выдохов.

---

Однажды Му Да и Мэн Да пришли к Учителю, и Му Да сказал:

– Учитель, вчера мы с Мэн Да ловили рыбу на берегу реки Сян и вдруг услышали странные звуки. Мы обернулись и увидели животное – у него была огромная голова с небольшими ветвистыми рогами, длинное тело и короткие ноги. Оно тонко поскуливало и смотрело на нас большими глазами, а из глаз текли слезы. Мэн Да крикнул, и животное скрылось в зарослях тростника. Я считаю, что это был цилинь, а Мэн Да говорит, что это был сыбусян. Рассудите нас, о Учитель!

Учитель спросил:

– А велико ли было животное?

– Оно было размером с лошадь, но высотой с собаку! – ответил Мэн Да.

– Уху! – воскликнул Учитель с тревогой. – Это был зверь пицзеци. Его появление в мире всегда предвещает наступление суровой эпохи Куй. А столь большие пицзеци приходят лишь накануне самых ужасных потрясений!

(с)

---

Лирическое отступление.

Подлец начальник курит сигару. Судя по запаху - J.Cortes, доминикана.



А я умираю от зависти. И тихо улетаю в просачивающемся в мою комнату запахе. Ибо субординация не позволяет присоединиться.

---

Иногда картинка неуловимо меняется... о да, она остается движущейся, но становится плоской, словно все окружающее нарисовали на куске низкокачественного картона. Краски немного блекнут. И по плоскости снуют люди, шуршат машины, на этой картинке дует ветер, горит неон и льют мягкий свет фонари. Нарисованные купола церквей мягко отблескивают и звучит плоский, нарисованный колокольный звон. Только мерцание звезд застывает...



А я все жду, когда этот плоский занавес колыхнется. Чтобы посмотреть, что там позади.

---

Иероглиф, вырезнанный лезвием на мужской щиколотке...



Вы окончательно меня очаровали.

---

Паутинка моментов.



Попала в ливень вчера вечером. Сверкнуло неприятно близко, и пронеслась нежданная мысль о том, что эта молния - за мной. Но нет, обошлось, и почти без паузы, прямо над головой, страшно грохнуло. Черная тучка внезапно прохудилась, будто распоротая сверкнувшим только что лезвием, и полило так, что я насквозь вымокла, пока доставала и раскрывала зонт.



Дождь грохотал по крыше машины, а я, откинувшись на заднее сидение, выпускала колечки табачного дыма, периодически стряхивая капли с волос.



Специфический коллаж: горящие свечи, девушка в джинсах и безразмерной "рубашке канадских лесорубов", дымящая сигарета в пепельнице, соевый соус, налитый в разлаписто расписанную еще в 60-е годы медовницу, васаби, книга Юнга, хаши и блюдце с осьминожками, тако-бэби; квадратный стакан с мартини-бьянко, лед.



Во сне ехала поездом в Алматы, разговаривала с незнакомыми людьми.



Очередное настойчивое упоминание о человеке, о котором я ничего не хочу знать. Надоело контролировать. Ярость навылет от меня вовне, боль навылет снаружи сквозь меня.

---

Разозлена - не менее пяти раз за утро.

Испытывала ярость - один раз.

Расстроена - два раза, но надежно.

Улыбалась - раза три, как раз до того, как расстроили и разозлили.

Пребывала в состоянии рабочего энтузиазма - ни разу за утро.

Испытывала ошеломление при подробном изучении рабочих материалов - трижды.

Попыталась заплакать - один раз за утро.

Обругала себя за это - не менее дюжины раз.

Чашек кофе - четыре.

Сигарет - шесть.





Keep smiling, keep smiling